Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 16 апреля 2021 г. N Ф08-3367/21 по делу N А15-2401/2017

г. Краснодар

16 апреля 2021 г.

Дело N А15-2401/2017

Резолютивная часть постановления объявлена 13 апреля 2021 года.

Постановление изготовлено в полном объеме 16 апреля 2021 года.

Арбитражный суд Северо-Кавказского округа в составе председательствующего Денека И.М., судей Илюшникова С.М. и Мацко Ю.В., при участии в судебном заседании с использованием онлайн-связи от Амировой Мадины Амировны - Михайловой Д.И. (доверенность от 25.07.2020), от Курбанова Марата Саидовича - Набиева Т.А. (доверенность от 17.03.2021), в отсутствие представителя акционерного общества "Инвестиционный Торговый Банк" и иных лиц, участвующих в деле, извещенных о времени и месте судебного заседания, в том числе путем размещения соответствующей информации на официальном сайте арбитражного суда в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, рассмотрев кассационные жалобы Амировой Мадины Амировны, Курбанова Марата Саидовича, акционерного общества "Инвестиционный Торговый Банк" на постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.02.2021 по делу N А15-2401/2017, установил следующее.

В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) Загидиева Р.С. (далее - должник) акционерное общество "Россельхозбанк" (далее - банк) обратилось в арбитражный суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника (далее - реестр) требования в сумме 63 370 580 рублей 7 копеек как обеспеченного залогом имущества должника по договорам об ипотеке от 24.12.2012 N 120400/0067-7.2п (далее - договор N 7.2п) и договору об ипотеке N120400/0067-п от 24.12.2012 (далее - договор N 7.10п), а также об отдельном включении в реестр требования в сумме 63 370 580 рублей 07 копеек по договору поручительства N120400/0067-9/1 от 24.12.2012 (далее - договор N 9/1).

Определением суда от 27.06.2019 произведена процессуальная замена банка на Амирову М.А. в связи с заключением договора цессии от 29.04.2019 N UP190400/0002.

Определением суда от 26.08.2020 данный обособленный спор объединен в одно производство с заявлением финансового управляющего должника Кочкарова Р.А. о прекращении обременения в виде ипотеки в отношении объектов недвижимости:

здание площадью 412,3 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:2902, земельный участок площадью 3800 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:430, земельный участок площадью 1509 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:32.

Определением суда от 08.12.2020 в удовлетворении заявления Амировой М.А. отказано, требования финансового управляющего должника удовлетворены. Суд признал обременение в виде ипотеки прекратившимся и исключил из ЕГРН записи об ограничении прав. Судебный акт мотивирован тем, что права и обязанности залогодержателя перешли к третьему лицу; а срок действия поручительства истек.

Постановлением суда апелляционной инстанции от 21.10.2020, определение суда от 08.12.2020 отменено, заявление Амировой М.А. удовлетворено частично, требование в размере в размере 63 294 061 рубля 40 копеек включены в третью очередь реестра, из которых требование об уплате неустойки в размере 813 рублей 64 копейки учтено отдельно как подлежащее удовлетворению после погашения основной суммы долга. Суд признал, что требование обеспечено залогом имущества должника. Судебный акт мотивирован тем, что обремененное залогом имущество передано третьему лицу по недействительным сделкам, а срок на предъявление требований по договору поручительства прерван в результате совершения этих сделок.

В кассационных жалобах Курбанов М.С. и АО "Инвестиционный Торговый Банк" просят отменить постановление суда апелляционной инстанции полностью и оставить в силе определение суда первой инстанции. Кассационные жалобы являются идентичными. Податели жалобы указывают, что обремененное залогом имущество не было возвращено в конкурсную массу, так как судебный акт об истребовании имущества из незаконного владения не вступил в законную силу. По настоящее время собственником имущества является Исаев А.З., следовательно, он же является и залогодателем, к которому следует предъявить требование. Поручительство прекратилось спустя год после истечения срока возврата кредита, у банка отсутствовали препятствия для предъявления своего требования к поручителю в пределах этого срока. Кроме того, все обеспечения прекратились после перевода долга по кредитному договору. Должник не выразил абсолютного согласия на перевод долга. Банк не проявил должной осмотрительности при переводе долга и смене залогодателя.

В кассационной жалобе Амирова М.А., полагая, что суд апелляционной инстанции признал требование, вытекающие из договора поручительства, необоснованным, просила отменить постановление суда в соответствующей части. После принятия своей жалобы к производству Амирова М.А. заявила отказ от нее и просила прекратить производство.

В отзывах на кассационные жалобы Амирова М.А. и финансовый управляющий должника Мажидханов М.М. просили постановление суда апелляционной инстанции оставить без изменения, кассационные жалобы Курбанова М.С. и АО "Инвестиционный Торговый Банк" - без удовлетворения.

Амирова М.А. заявила ходатайство о прекращении производства по кассационной жалобе КурбановМ.С., мотивировав его тем, что данное лицо утратило статус кредитора и не имеет права на обжалование принятых по делу судебных актов.

Курбанов М.С. заявил ходатайство об ознакомлении с материалами дела и об отложении судебного заседания по рассмотрению кассационной жалобы.

В судебном заседании представители участвующих в деле лиц поддержали свои правовые позиции по спору.

Рассмотрев ходатайства процессуального характера, поступившие в суд до начала судебного заседания, судебная коллегия кассационной инстанции пришла к следующим выводам.

Ходатайство Амировой М.А. о прекращении производства по своей кассационной жалобы является обоснованным.

Согласно части 1 статьи 282 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - Кодекс), арбитражный суд кассационной инстанции прекращает производство по кассационной жалобе, если после принятия ее к производству суда от лица, ее подавшего, поступило ходатайство об отказе от кассационной жалобы и отказ принят судом в соответствии со статьей 49 Кодекса.

Частью 5 статьи 49 Кодекса установлено, что арбитражный суд не принимает отказ истца от иска, если это противоречит закону или нарушает права других лиц.

Отказ от жалобы не противоречит закону, не нарушает охраняемых законом прав и интересов третьих лиц. Ходатайство об отказе от кассационной жалобы подписано Амировой М.А. лично. При указанных обстоятельствах отказ от кассационной жалобы надлежит принять, производство по кассационной жалобе - прекратить.

Ходатайство Амировой М.А. о прекращении производства по кассационной жалобе Курбанова М.С. не подлежит удовлетворению.

Вопрос о наличии у Курбанова М.С. прав кредитора в деле о несостоятельности (банкротстве) должника непосредственно зависит от результатов рассмотрения спора о пересмотре определения суда от 12.10.2017, которым его требования включены в реестр. В настоящее время в производстве суда кассационной инстанции находится жалоба Курбанова М.С. на судебные акты, принятые по этому спору. По смыслу разъяснений, изложенных в пункте 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2020 N 13 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде кассационной инстанции", вопрос о наличии у лица, участвующего в деле, прав на совершение определенных процессуальных действий, не может быть предрешен до рассмотрения по существу другой кассационной жалобы того же лица.

При этом суд кассационной инстанции отмечает, что жалоба АО "Инвестиционный Торговый Банк" полностью повторяет кассационную жалобу Курбанова М.С. в рамках настоящего спора. С учетом этого обстоятельства следует признать, что прекращение производства по его кассационной жалобе не привело бы к каким-либо процессуальным последствиям.

Ходатайство Курбанова М.С. об отложении судебного заседания по рассмотрению кассационных жалоб не подлежит удовлетворению.

Согласно части 5 статьи 158 Кодекса арбитражный суд может отложить судебное разбирательство, если признает, что оно не может быть рассмотрено в данном судебном заседании, в том числе вследствие неявки кого-либо из лиц, участвующих в деле, других участников арбитражного процесса, в случае возникновения технических неполадок при использовании технических средств ведения судебного заседания, в том числе систем видеоконференц-связи, а также при удовлетворении ходатайства стороны об отложении судебного разбирательства в связи с необходимостью представления ею дополнительных доказательств, при совершении иных процессуальных действий.

По смыслу данной нормы, такое процессуальное действие суда как отложение судебного разбирательства является его правом, предоставленным для обеспечения возможности полного и всестороннего рассмотрения дела, а также реализации прав сторон, установленных статьей 41 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Основания для отложения судебного заседания по рассмотрению кассационных жалоб отсутствуют. Курбанову М.С. заблаговременно предоставлена возможность ознакомиться с материалами дела в электронном виде. Право на состязательный судебный процесс обеспечено в полном объеме.

Изучив материалы дела и доводы, изложенные в кассационных жалобах, Арбитражный суд Северо-Кавказского округа считает, что кассационные жалобы Курбанова М.С. и АО "Инвестиционный Торговый Банк" не подлежат удовлетворению по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, банк (кредитор) и индивидуальный предприниматель Абачараев С.Ш. (заёмщик) заключили кредитный договор от 24.12.2012 N 120400/0067 (далее - кредитный договор), по условиям которого кредитор обязуется предоставить заемщику денежные средства 70 млн рублей под 11,5% годовых сроком до 31.01.2013. Окончательный срок возврата - 20.12.2013. Стороны согласовали, что обязательства заемщика обеспечиваются ипотекой по договорам N 7.2п и N 7.10п, поручительством должника по договору N 9/1 самого Абачараева С.Ш. как физического лица по договору поручительства от 24.12.2012.

В соответствии с договором 7.2п должник (залогодатель), обеспечивая надлежащее исполнение обязательств по кредитному договору, передает банку в залог следующее имущество: объект недвижимости (здание автоцентра Литеры "А" "Б" "Г" "Г1" "Г2" этажность 1, площадь общая 412,3 кв.ым) и земельный участок площадью 3800 кв. м, кадастровый номер 05:40:000096:430, на котором расположено здание. Государственная регистрация произведена 26.12.2012, о чем проставлены штампы Управления Росреестра по Республике Дагестан на договоре, номер регистрации 05- 05-01/147/2012-354.

В силу договора 7.10п должник (залогодатель)передает банку в залог земельный участок площадью 1509 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:32, из земель населенных пунктов, под автоцентром 1/503, кадастровый паспорт (выписка из государственного кадастра недвижимости) от 20.12.2012 N 005-201/12-53726. Государственная регистрация договора произведена 26.12.2012, о чем проставлены штампы Управления Росреестра по Республике Дагестан на договоре, номер регистрации 05- 05-01/147/2012-355.

Согласно договору N 9/1 должник (поручитель) обязался отвечать перед банком за исполнением Абачараевым С.Ш. обязательств по кредитному договору солидарно с заемщиком (пункт 2.1 договора). Договор поручительства не прекращает своего действия в случае перевода долга по кредитному договору на третье лицо, и поручитель дает свое согласие отвечать за любого нового должника (пункт 3.9 договора). Поручительство прекращается, если кредитор не предъявит поручителю требование в течение года со дня, до которого должник должен исполнить все свои обязательства по кредитному договору в полном объеме, либо со дня признания кредитного договора недействительной сделкой (пункт 4.2 договора).

В последующем кредитор и заемщик заключили два дополнительных соглашения к кредитному договору. Дополнительным соглашением N 1 от 20.09.2013 изменена дата окончательного срока возврата кредита - 18.12.2014; процентную ставку - 14% годовых. Дополнительным соглашением N 2 от 18.09.2014 вновь изменена дата окончательного срока возврата кредита - 25.03.2015.

7 сентября 2015 года Абачараев С.Ш. (первоначальный должник) и ООО "ДТК" (новый должник) заключили договор N 120400/0067 о переводе долга, согласно которому первоначальный должник с согласия АО "Россельхозбанк" переводит свои обязательства, возникшие из кредитного договора, на нового должника. Стороны зафиксировали, что основной долг на момент подписания договора составляет 70 млн рублей, просроченные проценты - 1 315 616 рублей 44 копейки, комиссия за обслуживание- 163 972 рубля 61 копейка рубля. Договор вступает в силу с момента подписания сторонами и действует до полного исполнения сторонами своих обязательств по нему. После перевода долга АО "Россельхозбанк" и ООО "ДТК" дополнительными соглашениями от 27.07.2016, от 13.10.2017 и от 19.06.2018 продлили срок возврата кредита до 07.06.2019.

Определением суда от 21.04.2017 возбуждено производство по делу о признании должника несостоятельным (банкротом). Решением суда от 19.07.2017 (резолютивная часть объявлена 18.07.2017) должник признан банкротом, введена процедура реализации имущества гражданина, финансовым управляющим утвержден Кочкаров Р.А.

В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) финансовый управляющий должника установил, что обремененное ипотекой имущество должника переоформлено на Алиханова А.Г. Переход права собственности зарегистрирован 25.07.2017 на основании договора купли-продажи земельного участка площадью 1509 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:32, от 19.06.2015; договора купли-продажи земельного участка площадью 3800 кв. м, кадастровый номер 05:40:000096:430, от 20.06.2015; договора купли-продажи здания автоцентра общей площадью 412,3 кв. м от 09.06.2015.

9 августа 2017 года финансовый управляющий должника обратился в суд с заявлением о признании недействительными сделок по отчуждению обремененного залогом имущества в пользу Алиханова А.Г. и истребовании имущества.

Постановлением суда кассационной инстанции от 25.12.2018 оспариваемые сделки признаны недействительными, применены последствия их недействительности путем возложения на Алиханова А.Г. обязанности возвратить имущество в конкурсную массу должника. Основанием для признания сделок недействительными послужили положения статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также установленные по делу обстоятельства, указывающие на злоупотребление правом, выраженное в действиях сторон, направленных на безвозмездное отчуждение имущества должника при наличии неисполненных обязательств перед кредиторами, послуживших основанием для введения процедуры банкротства.

15 февраля 2019 года (в пределах двух месяцев) банк обратился в суд с заявлением о включении требования в реестр. Как указал банк, возможность своевременного предъявления своих требований к должнику в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) отсутствовала в связи с регистрацией обремененного ипотекой имущества за Алихановым А.Г.

В ходе производства по данному заявлению банк (кредитор) и Амирова М.А. (новый кредитор) заключили договор цессии от 29.04.2019 N UP190400/0002, согласно которому кредитор передает, а новый кредитор принимает в полном объеме права (требования) к ООО "ДТК" (заемщик), Абачараеву С.Ш. (поручитель), Загидиеву Р.С. (поручитель и залогодатель), принадлежащие кредитору. В соответствии с пунктом 1.2 договора общая сумма прав (требований) кредитора к должнику на момент их перехода составляет 64 045 096 рублей 27 копеек. Платежным поручением от 29.04.2019 N 9739 Амирова М.А. перечислила банку 64 045 096 рублей 27 копеек, а также уведомила финансового управляющего должника об уступке прав (требований).

Отказывая в удовлетворении заявления Амировой М.А. о включении требования в реестр, суд первой инстанции руководствовался положениями статей 71, 100, 134, 213.1 и 213.8 Федерального закона 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве) статей 8.1, 10, 166, 167, 168, 301, 302, 329, 334, 335, 361, 363 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 N 58 "О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя" и постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24.03.2016 N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" и исходил из следующего.

На день рассмотрения заявления Амировой М.А. право собственности на объекты недвижимости (здание площадью 412,3 кв.м, кадастровый номер 05:40:000069:2902, земельный участок площадью 3800 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:430, земельный участок площадью 1509 кв. м, кадастровый номер 05:40:000069:32) зарегистрировано за Исаевым А.З., в связи с чем признание требования кредитора обеспеченным залогом указанного имущества невозможно.

Суд первой инстанции отметил, что при принятии постановления от 25.12.2018 суд кассационной инстанции не располагал сведениями о том, что в ЕГРН внесены записи о государственной регистрации права собственности на спорное имущество за Исаевым А.З. Лишь в ходе исполнительного производства финансовому управляющему стало известно о том, что спорные объекты 26.11.2018 отчуждены Алихановым А.Г. предпринимателю Исаеву А.З. на основании оспариваемых сделок. Полагая, что указанные сделки являются незаконными, финансовый управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными договоров купли-продажи с Исаевым А.З. и передаточных актов, просил применить последствия недействительности сделок, истребовать из незаконного владения предпринимателя спорное имущество.

Определением суда от 06.03.2020 из владения Исаева А.З. истребовано спорное имущество, на Управление Росреестра по Республике Дагестан возложена обязанность восстановить за должником записи о регистрации права собственности. Постановлением суда апелляционной инстанции от 11.09.2020 определение суда от 06.03.2020 отменено в данной части, заявление финансового управляющего оставлено без рассмотрения. Однако постановлением суда кассационной инстанции 26.10.2020 указанное постановление суда апелляционной инстанции отменено, вопрос направлен в тот же суд для рассмотрения по существу.

Таким образом, собственником имущества по-прежнему является Исаев А.З., что делает необоснованным предъявление требований к должнику как к залогодержателю. При этом суд первой инстанции сослался на положения статьи 335 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которым, если вещь передана в залог залогодержателю лицом, которое не являлось ее собственником или иным образом не было надлежаще управомочено распоряжаться имуществом, о чем залогодержатель не знал и не должен был знать (добросовестный залогодержатель), собственник заложенного имущества имеет права и несет обязанности залогодателя, предусмотренные названным Кодексом, другими законами и договором залога.

Кроме того, суд первой инстанции отметил, что в кредитном договоре в качестве обеспечения исполнения обязательств указан залог по договору N 120400/000054-7.10п от 24.12.2012. Однако договор с таким номером в дело не представлен, банк и Амирова М.А. указывают вместо этого договора на договор N 120400/0067-7.10п.

В дополнение к этому суд первой инстанции пришел к выводу о том, что перевод долга повлек за собой прекращение обеспечений. Суд указал, что в силу статьи 355 Гражданского кодекса Российской Федерации с переводом на другое лицо долга по обязательству, обеспеченному залогом, залог прекращается, если иное не предусмотрено соглашением между кредитором и залогодателем. В соответствии с правовым подходом, изложенным в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.09.2012 N 5554/12, для залогодателя согласование фигуры нового должника является принципиальным, поскольку имущественное состояние последнего предопределяет риски залогодателя, связанные с возможностью отчуждения имущества.

В случае ненадлежащего исполнения новым должником обязательства на залогодателя падает риск обращения взыскания на заложенное имущество. Таким образом, дача залогодателем согласия отвечать за нового должника по обязательству, обеспеченному залогом, предполагает соблюдение установленного порядка одобрения сделки.

Как установил суд первой инстанции, согласие должника отвечать перед банком за исполнение обязательств ООО "ДТК" не выдавалось, что влечет прекращение залога, а также поручительства. Более того, поручительство в любом случае прекратило действие, так как срок исполнения обязательства по кредитному договору составлял 20.12.2013. Суд первой инстанции посчитал, что срок исполнения обязательства по кредитному договору наступил в силу пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве с даты признания должника несостоятельным (банкротом), таким образом, банк должен был предъявить требование до 19.07.2018. Однако требование впервые заявлено 15.02.2019.

Суд первой инстанции также отметил, что на втором - седьмом листах договора поручительства N 120400/0067-9/1указан номер договор поручительства N 120400/0054-9. Заявленный номер договора проставлен только на первом листе в названии договора и верхнем колонтитуле листа. С учетом изложенного, требование, вытекающие из договора поручительства, не подтверждено надлежащими доказательствами.

Суд апелляционной инстанции признал данные выводы суда первой инстанции ошибочными.

Повторно исследовав содержание представленных в материалы дела договоров, суд апелляционной инстанции пришел к обоснованному выводу, что несоответствие номеров на отдельных страницах носит характер технической опечатки. Так, в кредитном договоре и договоре ипотеке N 120400/0067-7.10п указан один и тот же предмет залога.

В договоре ипотеки имеется ссылка на кредитный договор, что свидетельствует о том, что спорный договор ипотеки заключен во исполнение кредитного договора. Доказательств заключения каких-либо иных договоров сторонами не представлено.

Вывод суда первой инстанции относительно того, что представленный в материалы дела договор поручительства не подтверждает обоснованность требования к должнику, также признан неверным. Заключенному сторонами договору поручительства присвоен номер N 120400/0067-9/1, указанный договор заключен во исполнение кредитного договора N 120400/0067 от 24.12.2017. Размер обязательств по договору поручительства соответствует размеру обязательств, установленных в кредитном договоре. Ошибочное указание на 2 - 7 листах иного номера договора не может свидетельствовать о том, что стороны не согласовали существенные условия договора. При отсутствии доказательств заключения иного между сторонами договора, подобное несоответствие свидетельствует о наличии технической описки.

Суд кассационной инстанции признает такой подход верным, соответствующим положениям пункта 7 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.02.2014 N 165 "Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными", согласно которым при наличии спора о заключенности договора суд должен оценивать обстоятельства дела в их взаимосвязи в пользу сохранения, а не аннулирования обязательств, а также исходя из презумпции разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений, закрепленной статьей 10 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В отношении обязательств, вытекающих из договоров ипотеки, апелляционная коллегия отметила, что имущество возвращено в конкурсную массу должника согласно определению суда от 06.03.2020 об истребовании имущества у Исаева А.З., а также актам приема-передачи от 29.01.2021 и от 05.02.2021. Финансовый управляющий должника в своих письменных пояснениях подтверждает факт приемки спорного имущества от Исаева А.З. со всеми правоустанавливающими документами.

В данной части суд кассационной инстанции признает необоснованной ссылку на определение суда от 06.03.2020, поскольку оно по настоящий момент не вступило в силу. Между тем это обстоятельство не привело к неверному выводу по вопросу о том, кто в данный момент является надлежащим залогодателем. По смыслу статьи 223 Гражданского кодекса Российской Федерации в совокупном толковании со статьями 167, 336, 337 и 353 того же Кодекса факт регистрации недвижимости за недобросовестным приобретателем не может иметь правовых последствий для залогодержателя.

В настоящем случае постановлением суда кассационной инстанции от 25.12.2018, вступившим в законную силу, установлено, что имущество должника было выведено из конкурсной массы по недействительным сделкам, преследующим цель причинения вреда имущественным правам кредиторов. Тем самым установлена недобросовестность Алиханова А.Г., его осведомленность о том, что он не является законным собственником спорного имущества и не вправе им распоряжаться. В качестве последствия такой сделки суд признал необходимым возвратить спорное имущество в конкурсную массу.

Тот факт, что Алиханов А.Г. незадолго до принятия судебного акта судом кассационной инстанции реализовал имущество Исаеву А.З., не отменяет обязательной силы судебного акта, постановившего, что обремененное ипотекой имущество должно находиться в конкурсной массе должника. Таким образом, определяющее значение для реализации залогодержателем своих прав возымел судебный акт, а не факт регистрации права собственности за третьим лицом.

Следует понимать, что регистрация права собственности в публичном реестре не является причиной для возникновения соответствующего права, а является следствием заключения сделки участниками гражданского оборота (статья 218 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункт 11 совместного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 10/22 от 29.04.2010 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав").

Осознавая, что Алиханов А.Г. не являлся законным собственником имущества в силу недействительности правопорождающих сделок, в условиях банкротства законного собственника имущества, залогодержателю не оставалось иных способов для реализации своих прав, кроме как обращения в арбитражный суд с заявлением об установлении своих требований в реестре. В подобных условиях момент восстановления права собственности в Едином государственном реестре недвижимости не имеет значения.

Иной подход порождал бы широкое поле для злоупотребления правом со стороны лиц, заинтересованных в сокрытии имущества должника.

При таких обстоятельствах является обоснованным вывод апелляционной коллегии о том, что требования предъявлены к надлежащему залогодателю. При этом требования к залогодателю предъявлены в установленные сроки. Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 27 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", в случае, когда сделка была признана недействительной на основании пункта 1 статьи 61.2 или пункта 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве, восстановленное требование подлежит включению в реестр требований кредиторов и удовлетворению в составе требований третьей очереди (пункт 3 статьи 61.6 Закона о банкротстве); такое требование может быть предъявлено должнику в порядке, предусмотренном статьей 100 Закона о банкротстве, в ходе внешнего управления или конкурсного производства. Данное требование кредитор может предъявить должнику только после вступления в законную силу судебного акта, которым сделка была признана недействительной, поэтому такое требование считается заявленным в установленный абзацем 3 пункта 1 статьи 142 Закона о банкротстве срок, если оно будет предъявлено в течение двух месяцев со дня вступления в законную силу указанного судебного акта.

Следовательно, у банка (Амировой М.А.) возникло право на заявление требования только с даты вынесения постановления суда кассационной инстанции от 25.12.2018. Банк обратился в суд с требованием к залогодателю 15.02.2019, т.е. в сроки, предусмотренные действующим законодательством.

Апелляционная коллегия пришла к верному выводу о том, что изменение условий кредитного договора в отсутствие соглашения сторон о внесении в договор об ипотеке изменений само по себе не является основанием для прекращения залога. Обязательства залогодателя остаются неизменными независимо от условий кредитного договора, так как ограничиваются стоимостью принадлежащего ему имущества. При продлении срока основного обязательства залог продолжает обеспечивать обязательство должника в том размере, в каком оно существовало бы без такого изменения (пункт 13 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17.02.2011 N 10 "О некоторых вопросах применения законодательства о залоге").

Поскольку кредитное обязательство, обеспеченное ипотекой, не прекратилось, а изменилось, а изменение кредитного договора не влияет непосредственно на действие договора ипотеки, договор ипотеки нельзя считать прекратившимся в связи с изменением размера и срока исполнения кредитного обязательства. Аналогичная позиция изложена в постановлениях Арбитражного суда Московского округа от 15.04.2015 N Ф05-5658/2010 по делу N А41-32493/2009, от 08.08.2013 N Ф05-4929 по делу N А40-116341/2009.

Апелляционная коллегия отметила, что в силу пункта 7.1 договоров 7.2п и7.10п ипотека прекращается надлежащим исполнением обязательств по кредитному договору, либо полной реализацией предмета ипотеки - в зависимости от того, что наступит раньше. В пункте 2.6 этих договоров установлено, что любые изменения условий, совершенные самостоятельно залогодержателем и заемщиком во изменение условий кредитного договора, означают изменение объема требований, обеспечиваемых ипотекой, на что залогодатель дает свое предварительное и безусловное согласие в момент заключения настоящего договора. Таким образом, получение какого-либо дополнительного согласия в данном случае не требуется.

Применительно к вопросу о переводе долга апелляционная коллегия пришла к правомерному выводу о том, что данное действие сопровождалось продажей должником и приобретением Алихановым А.Г. заложенного имущества. То есть, для залогодателя после заключения договоров купли-продажи не имело значение согласование фигуры нового должника. Следовательно, на момент заключения договора о переводе долга от 07.09.2015, между Абачараевым С.Ш. и ООО "ДТК", спорные объекты недвижимости принадлежали новому залогодателю Алиханову А.Г. В такой ситуации согласие прежнего залогодателя Загидиева Р.С. и его супруги на перевод долга на нового не требовалось.

Кроме того, в последующем сделки должника по отчуждению спорного имущества признаны недействительными, установлена недобросовестность сторон сделки и их цель на вывод ликвидного имущества из конкурсной массы. Следовательно, к банку применяются правила о сохранении обеспечительного обязательства в пользу кредитора при недобросовестных действиях залогодателя. При таких обстоятельствах, с учетом недобросовестности должника, банк (Амирова М.А.) не может нести неблагоприятные последствия в виде утраты права залогового кредитора.

В отношении договора поручительства апелляционная коллегия отметила, что срок его действия к моменту предъявления требования не истек. Суд апелляционной инстанции исходил из того, что по условиям кредитного договора последним днем исполнения обязательств является с 25.03.2015. Однако 25.07.2017 спорное имущество передано Алиханову А.Г., с учетом чего банк был лишен возможности предъявить требование к поручителю.

Несмотря на то, что вывод суда апелляционной инстанции о том, что срок на предъявление по договору поручительства не пропущен, является верным, суд округа, в целях исключения ситуации правовой неопределенности считает необходимым указать, что мотивировка, приведенная апелляционной коллегией, является ошибочной.

Из содержания определения Верховного Суда Российской Федерации от 24.09.2014 N 307-ЭС14-100 и пункта 12 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.12.2016, усматривается следующая правовая позиция.

В соответствии с положениями Закона о банкротстве в общем случае понижение очередности удовлетворения требований кредиторов применяется, если возможность предъявления требований в двухмесячный срок объективно существовала, но не была своевременно реализована кредитором, и не применяется, если на день возникновения у кредитора права на предъявление требования реестр требований кредиторов реестр уже был закрыт. Требование добросовестного кредитора считается заявленным в установленный Законом о банкротстве срок, если оно было предъявлено в течение двух месяцев со дня возникновения у него права на предъявление требования.

С учетом изложенного, учитывая то, что банк, исходя из обстоятельств дела, ранее первой просрочки по исполнению кредитного обязательства основным должником не мог реализовать свое право на включение задолженности в реестр требований кредиторов поручителя, в целях соблюдения баланса интересов сторон и прав кредитора, суд должен был прийти к выводу, что срок для включения задолженности в реестр начал течь с даты, после которой основной должник с очевидностью перестал исполнять свои обязательства.

Суд первой инстанции сделал неверный вывод, а суд апелляционной инстанции не оценил довод Амировой М.А. о том, что срок предъявления требований к поручителю истек через год с момента признания Загидиева Р.С. банкротом, а именно 20.07.2018, так как положения пункта 1 статьи 126 Закона о банкротстве в рассматриваемом споре не подлежат применению по причине банкротства поручителя, а не основного должника по кредитному договору.

Суд первой инстанции, а вслед за ним и суд апелляционной инстанции не учли положения пункта 48 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.07.2012 N 42 "О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством" о том, что требование к поручителю может быть установлено в деле о банкротстве лишь при условии, что должником по обеспеченному поручительством обязательству допущено нарушение обязательства (пункт 1 статьи 363 Гражданского кодекса Российской Федерации). В частности, названное право возникает у кредитора в том случае, когда основной должник признан банкротом, поскольку согласно пункту 1 статьи 126 Закона о банкротстве с даты признания его банкротом срок исполнения его обязательств считается наступившим.

В этой связи необходимо было установить срок исполнения обязательств самим заемщиком по кредитному договору, которые обеспечены договором поручительства N 9/1. В материалах дела имеются дополнительные соглашения к кредитному договору, согласно условиям которых срок выполнения кредитного договора истекал 07.06.2019. Таким образом, банк имел возможность предъявить требование к поручителю в срок до 07.06.2020. Указанные дополнительные соглашения не оспорены, недействительными в установленном законом порядке не признаны. В отношении заемщика по кредитному договору (ООО "ДТК") процедуры банкротства не введены, в связи с чем у банка права на подачу заявления о включении в реестр по договору поручительства N 9/1 на момент признания Загидиева Р.С. банкротом не возникло.

В этой связи следует признать, что срок предъявления требований к поручителю не пропущен, так как на момент признания Загидиева Р.С. банкротом просрочки основного обязательства не возникло, и основания, указанные в пункте 48 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.07.2012 N 42 "О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством", отсутствовали.

Признав требования Амировой М.А. обоснованными, апелляционная коллегия проверила пересчет процентов за пользование кредитом, неустойки и комиссии, согласно которому проценты за пользование кредитом подлежат начислению по 17.07.2017 (дата предшествующая введению процедуры), размер которых составляет 724 931 рубль. При этом, после возбуждения дела о банкротстве поручителя, основной заемщик частично погашал как сумму основного долга, так и сумму процентов, в связи с этим суд признал, что размер процентов за пользование кредитом на дату обращения заявителя в суд с настоящими требованиями составляет 265 883 рубля 61 копейка.

Относительно суммы неустойки суд апелляционной инстанции отметил, что ее размер по состоянию на 17.07.2017 составляет 46 849 рублей 41 копейка. Основным заемщиком неустойка погашена на сумму 24 624 рубля 12 копеек после введения процедуры, следовательно, размер неустойки составляет 22 225 рублей 29 копеек. В свою очередь, заявителем заявлено требование относительно неустойки в размере 813 рублей 64 копейки. Не выходя за пределы заявленных требований, суд апелляционной инстанции признал, что размер неустойки подлечит исчислению в размере 813 рублей 64 копейки.

Относительно суммы комиссии суд апелляционной инстанции исходил из того, что на 17.07.2017 сумма комиссии составляла 19 178 рублей 5 копеек, при этом основным заемщиком указанная сумма после введения процедуры частично погашена и на дату обращения заявителя составляла 9 495 рублей 84 копейки.

По результатам рассмотрения кассационных жалоб суд округа не усматривает оснований для отмены обжалуемых судебных актов. Доводы кассационных жалоб не опровергают выводы судов первой и апелляционной инстанций и не свидетельствуют о нарушении им норм права при принятии обжалуемых судебных актов, а касаются фактических обстоятельств, доказательственной базы по спору и вопросов их оценки, что выходит за пределы полномочий суда кассационной инстанции положениям статьи 286 и части 2 статьи 287 Кодекса.

Руководствуясь статьями 274, 286 - 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Северо-Кавказского округа

ПОСТАНОВИЛ:

принять отказ Амировой Мадины Амировны от кассационной жалобы на постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.02.2021 по делу А15-2401/2017, производство по кассационной жалобе прекратить.

Постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.02.2021 по делу А15-2401/2017 оставить без изменения, кассационные жалобы - без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу со дня его принятия.

Председательствующий

И.М. Денека

Судьи

С.М. Илюшников Ю.В. Мацко