Обзоры практики Конституционного Суда Российской Федерации в сфере защиты интеллектуальных прав за период с 1992 по 2023 годы (подготовлены Судом по интеллектуальным правам, сентябрь 2023 г.)

Обзоры практики Конституционного Суда Российской Федерации в сфере защиты интеллектуальных прав за период с 1992 по 2023 годы*(1)

1. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2023 года

подготовлена 08.09.2023

Статья 13.1 Закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения статьи 13.1 Закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ (определение Конституционного Суда от 31.01.2023 N 180-О).

По мнению заявителя, оспариваемые законоположения противоречат Конституции, поскольку они позволяют признать недействительным предоставление в порядке, предусмотренном статьей 13.1 Закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ, правовой охраны товарному знаку, тождественному или сходному до степени смешения с наименованием места происхождения товара, независимо от фактической сферы деятельности сторон спора, их экономических интересов и смешения обозначения потребителями. Заявитель полагает, что законодательством должно быть запрещено оспаривать предоставление в упомянутом порядке правовой охраны товарному знаку не только по причине его несоответствия требованиям пункта 6 статьи 1483 ГК РФ, но и по иным основаниям, связанным с правами третьих лиц. Кроме того, заявитель отмечает, что альтернативой прекращения правовой охраны такого товарного знака может выступать установление судом отсутствия угрозы введения потребителей в заблуждение либо возложение обязанности использовать спорный товарный знак таким образом, чтобы исключить введение потребителей в заблуждение. В жалобе также указано, что оспариваемые нормы не обеспечивают интеграцию юридических лиц в экономическое пространство при образовании в составе Российской Федерации новых субъектов.

Конституционный Суд установил, что оспариваемые нормы обеспечивают баланс интересов участников гражданского оборота с учетом цели интеграции новых субъектов в Российскую Федерацию. Сами по себе эти нормы не могут расцениваться в качестве нарушающих в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, местом нахождения которого является город Черкесск (Карачаево-Черкесская Республика) и который, как следует из представленных им судебных актов, приобрел исключительное право на спорный товарный знак по договору.

Статьи 10, 1486 ГК РФ, статьи 8, 9, 10, 69, 130, 150, 311 АПК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 1 статьи 10, абзаца первого пункта 1 статьи 1486 ГК РФ, статей 8, 9, 10, части 2 статьи 69, части 9 статьи 130, пункта 2 части 1 статьи 150, пункта 1 части 2 статьи 311 АПК РФ (определение Конституционного Суда от 30.03.2023 N 696-О).

По мнению заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции в той мере, в какой:

позволяют судам считать не тождественными первоначально и повторно поданные иски, обусловленные неиспользованием товарного знака, с тем же субъектным составом и частично совпадающими предметом и основанием (перечнем товарных знаков и периодом проверки использования);

допускают, вопреки принципам равноправия сторон, состязательности, непосредственности судебного разбирательства, пересмотр вступившего в законную силу судебного решения (ранее вынесенного по иску с тем же субъектным составом и частично совпадающими предметом и основанием) и лишение правообладателя имущественного права на товарный знак в результате повторной оценки по правилам суда первой инстанции факта неиспользования товарного знака с приобщением новых доказательств, ранее отвергнутых тем же судом в процедуре пересмотра указанного судебного решения по вновь открывшимся обстоятельствам, и без учета преюдициального значения данного решения;

не исключают принятия и одновременного существования противоречащих друг другу судебных актов в результате рассмотрения тождественного иска в обход процедуры пересмотра ранее вступившего в законную силу судебного акта по новым или вновь открывшимся обстоятельствам и не устанавливают для случаев такого обхода закона неблагоприятных последствий злоупотребления процессуальным правом.

Конституционный Суд установил, что пункт 1 статьи 10 ГК РФ направлен на реализацию принципа, закрепленного в части 3 статьи 17 Конституции (определения Конституционного Суда от 24.06.2014 N 1347-О, от 25.02.2016 N 442-О, от 24.02.2022 N 420-О и др.).

Абзац первый пункта 1 статьи 1486 ГК РФ, закрепляя возможность досрочного прекращения правовой охраны товарного знака в отношении всех товаров или части товаров, для индивидуализации которых товарный знак зарегистрирован, вследствие неиспользования товарного знака непрерывно в течение трех лет обеспечивает баланс интересов участников гражданского оборота.

Для поддержания такого баланса действующее регулирование наделяет заинтересованное лицо, полагающее, что правообладатель не использует товарный знак в отношении всех товаров или части товаров, для индивидуализации которых он зарегистрирован, правом направить такому правообладателю предложение подать заявление об отказе от исключительного права на товарный знак или заключить договор о его отчуждении (абзац второй пункта 1 статьи 1486 ГК РФ). При этом абзацем пятым пункта 1 статьи 1486 ГК РФ закреплено, что новое предложение заинтересованного лица может быть направлено правообладателю товарного знака не ранее чем по истечении трехмесячного срока со дня направления предыдущего предложения заинтересованного лица. Согласно абзацу шестому пункта 1 статьи 1486 ГК РФ решение о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака вследствие его неиспользования принимается судом в случае неиспользования правообладателем товарного знака в течение трех лет, непосредственно предшествующих дню направления правообладателю предложения заинтересованного лица.

Таким образом, абзацем первым пункта 1 статьи 1486 ГК РФ не исключено что предложение заинтересованного лица правообладателю товарного знака может быть направлено неоднократно. Данная норма не регулирует, однако, процессуальных последствий вынесения судебных актов по требованию о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака вследствие его неиспользования, связанному с предыдущим предложением заинтересованного лица.

Указанные последствия определяются положениями процессуального законодательства, не предполагающими при их применении нарушения основных процессуальных принципов и гарантий.

Таким образом, оспариваемые положения ГК РФ не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в обозначенных им аспектах с учетом также того, что поведение участников гражданского оборота в отношениях по поводу объектов интеллектуальной собственности, включая товарный знак (знак обслуживания), в том числе действия правообладателей при приобретении и осуществлении интеллектуальных прав, должно соответствовать общеправовым принципам реализации прав и свобод, к которым относятся требования добросовестности и недопустимости злоупотребления правами.

Оспариваемые положения статей 8-10 АПК РФ закрепляют фундаментальные принципы правосудия, обеспечивая тем самым конкретизацию положений части 1 статьи 46 и части 3 статьи 123 Конституции. Соблюдение названных принципов, включая принцип состязательности, возлагающий на арбитражный суд среди прочего обязанность по созданию условий для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законов при рассмотрении дела (часть 3 статьи 9 АПК РФ), должно обеспечиваться арбитражным судом и при применении им иных норм процессуального права, включая нормы, регулирующие вопросы доказывания и доказательств. Действуя во взаимосвязи с принципами законности и обязательности судебных актов (статьи 6 и 16 АПК РФ), указанные законоположения не предполагают в том числе возможности игнорирования судом преюдициального значения обстоятельств, установленных вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу с участием тех же лиц (часть 2 статьи 69 АПК РФ).

При этом в системе действующего правового регулирования предусмотренное частью 2 статьи 69 АПК РФ основание освобождения от доказывания во взаимосвязи с положениями части 1 статьи 64 и части 4 статьи 170 этого Кодекса означает, что только фактические обстоятельства (факты), установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица (определение Конституционного Суда от 06.11.2014 N 2528-О).

Приведенные нормы не позволяют суду и оставлять без внимания тождественность требований истца ранее заявлявшимся им и разрешенным арбитражным судом требованиям, установление которой - исходя из их предмета и основания - является основанием для прекращения производства по делу в части данных требований (пункт 2 части 1 статьи 150 АПК РФ).

Таким образом, оспариваемые положения АПК РФ указанных в жалобе конституционных прав заявителя не нарушают.

Статьи 15, 1248 ГК РФ, статьи 106, 110 АПК РФ

Конституционный Суд признал взаимосвязанные пункт 2 статьи 1248 ГК РФ и статью 106 АПК РФ не соответствующими Конституции, а также прекратил производство по настоящему делу в части, касающейся проверки конституционности статьи 15 ГК РФ и части 1 статьи 110 АПК РФ (постановление Конституционного Суда от 10.01.2023 N 1-П).

По мнению заявителя, эти нормы в их взаимосвязи противоречат Конституции, поскольку они препятствуют возмещению лицу, участвующему в деле, расходов, понесенных им на стадии рассмотрения спора о предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности в административном порядке в Федеральной службе по интеллектуальной собственности (Роспатенте), как в качестве судебных расходов, так и в качестве убытков, тем самым умаляя право каждого на государственную защиту его прав и свобод.

Конституционный Суд указал, что из представленных заявителем материалов не усматривается применение в деле с его участием положений статьи 15 ГК РФ в обозначенном заявителем аспекте. Что же касается части 1 статьи 110 АПК РФ, то Конституционный Суд неоднократно указывал, что, будучи направленной на реализацию гарантий эффективной судебной защиты, в том числе в части возмещения судебных расходов, она сама по себе не может расцениваться как нарушающая конституционные права (определения Конституционного Суда от 24.11.2016 N 2502-О, от 01.10.2019 N 2519-О и др.).

В отношении пункта 2 статьи 1248 ГК РФ и статьи 106 АПК РФ Конституционный Суд установил, что согласно статьям 33, 45 и 46 Конституции государственная, в том числе судебная, защита прав и свобод человека и гражданина в России гарантируется, каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, в частности обращаться лично, направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления, а решения, действия или бездействие органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд. Частная собственность, включая интеллектуальную, охраняется законом, а на Правительство Российской Федерации возложена задача обеспечивать государственную поддержку научно-технологического развития России, сохранение и развитие ее научного потенциала (статья 35, часть 1 статьи 44, пункт в.1 части 1 статьи 114 Конституции), что невозможно без создания механизма эффективной и при этом доступной защиты прав изобретателей и других обладателей прав на результаты интеллектуальной деятельности, а равно пользователей ими.

Из приведенных конституционных положений в их неразрывной взаимосвязи следует, что судебная форма защиты является важным, но не единственным инструментом государственной защиты прав, включая интеллектуальные права. Законодатель может предусмотреть наряду с нею административный порядок защиты, реализуемый при посредстве государственного органа, компетентного в определенной сфере. Такой порядок, в свою очередь, может быть как внесудебным (альтернативным) - свободно избираемым заинтересованным лицом вместо обращения в суд, так и досудебным - обязательным для исчерпания лицом прежде его обращения в суд. Именно административный порядок разрешения ряда споров в сфере интеллектуальной собственности при последующем судебном контроле предусмотрен пунктом 2 статьи 1248 ГК РФ, что соотносится с общим положением пункта 2 его статьи 11 названного Кодекса о том, что защита гражданских прав в административном порядке осуществляется лишь в случаях, предусмотренных законом, а решение, принятое в административном порядке, может быть оспорено в суде. Введение обязательных для исчерпания административных процедур, открывающих возможность для обращения в суд, само по себе не означает ограничения права на судебную защиту, которое, как неоднократно подчеркивал Конституционный Суд, выступая гарантией всех иных прав и свобод, в том числе права собственности и свободы экономической деятельности, не подлежит ограничению по смыслу части 3 статьи 55 и часть 3 статьи 56 Конституции (постановления Конституционного Суда от 25.07.2001 N 12-П, от 15.02.2016 N 3-П, от 17.01.2019 N 4-П и др.).

Конституционный Суд ранее уже отмечал значительную специфику объектов интеллектуальной собственности, обусловленную их нематериальной природой и предопределяющую необходимость установления специальных способов защиты нарушенных исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности (постановления КС РФ N 28-П и от 28.10.2021 N 46-П). Конституционный Суд также указывал, что правовые споры, требующие в первую очередь оценки самого существа технических решений с применением специальных научных знаний, подлежат рассмотрению в административном порядке наиболее компетентным в этих вопросах органом - Роспатентом. При этом действующее правовое регулирование не только не исключает, но и, напротив, предусматривает право лица обратиться в суд с жалобой на решение административного органа (определение Конституционного Суда от 10.03.2016 N 448-О).

Во исполнение статьи 1248 ГК РФ утверждены приказом Министерства науки и высшего образования Российской Федерации и Министерства экономического развития Российской Федерации от 30.04.2020 N 644/261 Правила рассмотрения и разрешения федеральным органом исполнительной власти по интеллектуальной собственности споров в административном порядке. Согласно пункту 15 Правил N 644/261, если по результатам проведенной формальной проверки возражения против выдачи патента установлено, что оно соответствует требованиям главы II Правил и основания для отказа в его принятии к рассмотрению отсутствуют, правообладателю направляется уведомление о принятии возражения к рассмотрению. Пункт 18 Правил N 644/261 наделяет правообладателя возможностью представить в Роспатент и в адрес лица, подавшего возражение, отзыв на возражение. Рассмотрение спора осуществляется на заседании коллегии с участием сторон спора, которые вправе знакомиться с материалами дела, давать объяснения по обстоятельствам дела, заявлять ходатайства и т.д. (пункт 36 Правил N 644/261). Схожий в основных своих чертах порядок был предусмотрен и Правилами подачи возражений и применялись при рассмотрении спора с участием заявителя.

Из этого с необходимостью следует, что стороны административного разбирательства с целью эффективной защиты своего нарушенного или оспариваемого права несут расходы на получение юридической помощи, на изыскание нужных сведений и материалов, на проезд к месту заседания коллегии и т.д. В связи со сказанным, предусматривая обязательные для исчерпания административные процедуры защиты прав и свобод, руководствуясь при этом соображениями экономии ресурсов судебной системы, с одной стороны, и обеспечения наиболее квалифицированного разрешения споров, имеющих значительную специфику, с другой, законодатель не должен вводить такие условия, в том числе порядок распределения расходов, понесенных сторонами на участие в данных процедурах, которые блокировали бы или неоправданно затрудняли бы доступ к государственной защите прав и свобод.

Взаимосвязанные нормы статей 101, 106 и 110 АПК РФ определяют состав судебных расходов, основания, порядок и размер их возмещения лицам, участвующим в деле. Руководствуясь положениями Конституции, включая ее статьи 35 и 46, в постановлениях КС РФ N 20-П и от 28.10.2021 N 46-П Конституционный Суд сформулировал следующие правовые позиции по вопросу возмещения судебных расходов:

признание права на присуждение судебных расходов за лицом (стороной), в чью пользу состоялось судебное решение, отвечает принципу полноты судебной защиты, поскольку призвано восполнить лицу, чьи права нарушены, вновь возникшие и не обусловленные деятельностью самого этого лица потери, которые оно должно было понести для восстановления своих прав в связи с необходимостью совершить действия, сопряженные с возбуждением судебного разбирательства и с участием в нем;

критерием присуждения судебных расходов является вывод суда о правомерности или неправомерности заявленного истцом требования; данный вывод, в свою очередь, непосредственно связан с содержащимся в резолютивной части судебного решения выводом о том, подлежит ли иск удовлетворению, - только удовлетворение судом требования подтверждает правомерность принудительной его реализации через суд и влечет восстановление нарушенных прав, что и ведет к возмещению судебных расходов;

дифференциация в регулировании распределения судебных расходов в зависимости от характера рассматриваемых судом категорий дел, в том числе с учетом особенностей заявленных требований, сама по себе не может расцениваться как отступление от конституционных принципов правосудия, поскольку необходимость распределения судебных расходов обусловлена не судебным актом как таковым, а установленным по итогам судебного разбирательства вынужденным характером соответствующих материальных затрат, понесенных лицом, прямо заинтересованным в восстановлении нормального режима пользования своими правами, которые были оспорены или нарушены; однако такая дифференциация не может быть произвольной и должна основываться на законе;

когда возмещение судебных расходов законом не предусмотрено, лицо не лишено возможности добиваться возмещения причиненных ему убытков в самостоятельном процессе, если для этого есть основания, закрепленные статьей 15 ГК РФ, что соотносится с требованиями Конституции.

Наряду с приведенными правовыми позициями Конституционного Суда учету судами подлежат также разъяснения, данные Пленумом Верховного Суда в постановлении Пленума ВС РФ N 1, в силу которых расходы, обусловленные рассмотрением, разрешением и урегулированием спора во внесудебном порядке (обжалование в порядке подчиненности, процедура медиации), не являются судебными издержками и не возмещаются согласно нормам главы 7 ГПК РФ, главы 10 КАС РФ и главы 9 АПК РФ (пункт 3 Постановления N 1). Напротив, в случаях, когда законом либо договором предусмотрен претензионный или иной обязательный досудебный порядок урегулирования спора, расходы, вызванные соблюдением такого порядка (например, издержки на направление претензии контрагенту, на подготовку отчета об оценке недвижимости при оспаривании результатов определения кадастровой стоимости объекта недвижимости юридическим лицом, на обжалование в вышестоящий налоговый орган актов налоговых органов ненормативного характера, действий или бездействия их должностных лиц), в том числе расходы по оплате юридических услуг, признаются судебными издержками и подлежат возмещению исходя из того, что у истца отсутствовала возможность реализовать право на обращение в суд без несения таких издержек (статьи 94 и 135 ГПК РФ, статьи 106 и 129 КАС РФ, статьи 106 и 148 АПК РФ) (пункт 4 Постановления N 1).

Согласно этому в практике Суда по интеллектуальным правам сложился единообразный подход, в силу которого расходы, понесенные при рассмотрении в административном порядке спора о предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, - притом что такой порядок имеет отличия от досудебной (претензионной) процедуры - не подлежат возмещению в составе судебных расходов за счет проигравшей стороны судебного разбирательства (постановления президиума Суда по интеллектуальным правам от 26.01.2017 по делу N СИП-571/2015, от 10.04.2017 по делу N СИП-351/2016 и от 07.07.2020 по делу N СИП-631/2017). Такое толкование оспариваемой в настоящем деле нормы статьи 106 АПК РФ хотя и не является единственно возможным, но находит свое обоснование в системе действующего правового регулирования.

По смыслу взаимосвязанных положений пункта 2 статьи 1248, пункта 2 статьи 1398 и пункта 2 статьи 1406 ГК РФ защита интеллектуальных прав путем оспаривания предоставления правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации осуществляется в административном порядке при посредстве уполномоченного федерального органа исполнительной власти. Так, патент на изобретение, полезную модель или промышленный образец может быть оспорен путем подачи возражения в Роспатент любым лицом, которому стало известно об основаниях недействительности патента, предусмотренных подпунктами 1-4 пункта 1 статьи 1398 ГК РФ. Решение указанного органа может быть оспорено в суде в установленном законом порядке. При этом Суд по интеллектуальным правам может отказать в принятии к производству заявления о защите интеллектуальных прав, когда такая защита осуществляется в административном порядке (пункт 13 постановления Пленума Верховного Суда от 23.12.2021 N 46 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции"). С учетом существующего специального административного порядка не предполагается и возможность рассмотрения судом вопроса о действительности патента в деле о защите нарушенных интеллектуальных прав.

В силу части 4 статьи 200 АПК РФ при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) органов, осуществляющих публичные полномочия, должностных лиц арбитражный суд в судебном заседании осуществляет проверку оспариваемого акта или его отдельных положений, оспариваемых решений и действий (бездействия) и устанавливает их соответствие закону или иному нормативному правовому акту, устанавливает наличие полномочий у органа или лица, которые приняли оспариваемый акт, решение или совершили оспариваемые действия (бездействие), а также устанавливает, нарушают ли оспариваемый акт, решение и действия (бездействие) права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Исходя из изложенного, хотя по сути указанные процедуры и являются этапами единого, нормативно предопределенного процесса защиты интеллектуальных прав, формально как предмет административного разбирательства в Роспатенте и последующего судебного разбирательства, так и процессуальный статус участников таких разбирательств не вполне совпадают. В первом случае предмет - это правомерность предоставления правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности с точки зрения соответствия изобретения, полезной модели, промышленного образца условиям патентоспособности, предусмотренным ГК РФ, а также соответствия документов заявки на изобретение или полезную модель требованию раскрытия сущности таковых с полнотой, достаточной для их осуществления специалистом в данной области техники, а также иным требованиям (подпункты 1-4 пункта 1 статьи 1398 ГК РФ). На установление именно этих юридически значимых обстоятельств и направлена процессуальная активность сторон спора, каковыми являются лицо, подавшее возражение, и патентообладатель, чей патент оспаривается.

Во втором случае предметом является правомерность решения, принятого Роспатентом по результатам рассмотрения возражения против выдачи патента. Констатировав несоответствие решения законодательству и нарушение им прав, суд вправе обязать Роспатент устранить допущенные нарушения (что соответствует общей норме пункта 3 части 4 статьи 201 АПК РФ о содержании резолютивной части судебного акта), в том числе рассмотреть соответствующий вопрос повторно, если существенно нарушена процедура принятия решения или имеются обстоятельства, которые не могут быть устранены на стадии судебного обжалования; суд также вправе обязать Роспатент выдать или аннулировать патент в случае признания установленными фактических обстоятельств, требующихся для вынесения соответствующего решения (пункт 138 Постановления Пленума ВС РФ N 10). Сторонами же судебного процесса выступают государственный орган, чье решение оспаривается (которым является Роспатент), и лицо, обратившееся в суд с заявлением о признании этого решения недействительным (которым является сторона административного разбирательства), а в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, выступает лицо, в чью пользу принято оспариваемое решение.

Более того, не исключена и такая ситуация, когда Роспатентом по результатам рассмотрения возражения патент признается недействительным частично и правообладателю выдается новый патент на изобретение, полезную модель или промышленный образец (пункт 4 статьи 1398 ГК РФ). В случае же оспаривания данного решения в судебном порядке оценке подлежит, строго говоря, правомерность предоставления правовой охраны изобретению или иному охраняемому объекту уже в новом объеме.

Таким образом, принятие судебного акта в пользу лица, участвующего в деле об оспаривании решения Роспатента, не обязательно состоит в прямой связи с расходами, понесенными этим лицом в качестве стороны административного разбирательства, а потому не может означать необходимости автоматического - без учета итогов разбирательства в Роспатенте - взыскания таких расходов.

В силу норм ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать возмещения причиненных ему убытков, причем под убытками понимаются, среди прочего, расходы, которые это лицо произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права (статьи 12 и 15 ГК РФ); вред, причиненный имуществу гражданина или юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред, причем вред, причиненный правомерными действиями, подлежит возмещению лишь в случаях, предусмотренных законом (пункты 1 и 3 статьи 1064 ГК РФ).

Конституционный Суд ранее на основе статьи 19 Конституции о равенстве всех перед законом и судом и статьи 35 Конституции об охране права частной собственности сформулировал правовую позицию, согласно которой отсутствие в процессуальном законе нормы, регулирующей возмещение судебных расходов лица, чье право нарушено, не означает, что такие расходы не могут быть возмещены в порядке статьи 15 ГК РФ (определения Конституционного Суда от 20.02.2002 N 22-О, от 25.02.2010 N 317-О-О, от 29.09.2011 N 1150-О-О, а также упомянутые постановления N 20-П и от 28.10.2021 N 46-П). Вместе с тем указанная правовая позиция была высказана в условиях отсутствия норм о возмещении расходов, являющихся по своей природе процессуальными, в частности на оплату услуг представителя, т.е. в условиях явного правового пробела. Применение этой позиции по аналогии к правоотношениям, возникающим в связи с рассмотрением Роспатентом споров в сфере интеллектуальных прав, сталкивается на практике с обоснованными затруднениями.

Для возложения обязанности возместить убытки суд должен установить состав правонарушения, включающий факт наступления вреда, противоправность поведения и вину причинителя вреда, причинно-следственную связь между его действиями (бездействием) и наступившими неблагоприятными последствиями, а равно размер ущерба (постановление Конституционного Суда от 12.10.2015 N 25-П и др.). Так, сложившаяся судебная практика исходит из того, что расходы, понесенные лицом в ходе административного разбирательства спора о предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, не подлежат возмещению в качестве убытков, по крайней мере когда поведение противной стороны не свидетельствует о злоупотреблении ею своим правом и, соответственно, о наличии противоправности и вины в ее действиях (постановления Суда по интеллектуальным правам от 05.06.2017 по делу N А40-117589/2016, от 15.06.2021 по делу N А40-100128/2020, от 17.02.2022 по делу N А41-51089/2020). Сказанное тем более верно для тех случаев, когда решением Роспатента патент на изобретение признается недействительным частично и правообладателю выдается новый патент с учетом уточненной им формулы изобретения, чем может подтверждаться - несмотря на предоставление правовой охраны изобретению в новом (как правило, меньшем) объеме - небезосновательность требований лица, заявившего возражение.

Таким образом, обращение с иском о возмещении расходов, понесенных правообладателем в связи с рассмотрением возражения против выдачи патента в административном порядке, в качестве причиненных ему убытков не всегда может расцениваться как эффективное средство правовой защиты. Между тем, как отмечал Конституционный Суд, средства правовой защиты нарушенного права, включающие в себя как материально-правовые, так и процессуальные нормы и институты, должны отвечать требованию эффективности (постановление Конституционного Суда от 06.07.2018 N 29-П и др.).

Пункт 2 статьи 1248 ГК РФ, предусматривая административный порядок разрешения споров о предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, не содержит специальных норм, которые регламентировали бы основания, порядок и размеры возмещения расходов, понесенных сторонами такого разбирательства. Отсутствует и общее (универсальное) для различных административных процедур регулирование распределения административных расходов, как это предлагалось ранее субъектами права законодательной инициативы и как это имеет место сегодня в законодательстве об административных процедурах некоторых зарубежных государств. При этом с учетом предписания части 3 статьи 55 Конституции соответствующее регулирование, как предполагающее ограничение имущественных прав граждан и юридических лиц, может быть осуществлено не иначе как на основании федерального закона.

В случае же, когда в законодательном регулировании присутствует пробел, препятствующий реализации конституционных прав и свобод, включая право частной собственности, или затрудняющий ее, устранение такого пробела приобретает конституционное значение и требует адекватных мер правового реагирования (постановление Конституционного Суда от 13.05.2021 N 18-П и др.). Применительно к настоящему делу такой пробел может вести и к снижению у добросовестного правообладателя стимулов активно участвовать в административном разбирательстве, опровергая доводы возражения против предоставления правовой охраны принадлежащему ему объекту, что расходится с целями и задачами введения законодателем административной формы защиты нарушенных или оспариваемых интеллектуальных прав.

Таким образом, право на государственную, в том числе судебную, защиту интеллектуальной собственности оказывается неоправданно ограниченным постольку, поскольку расходы, понесенные стороной административного разбирательства при рассмотрении спора о предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, в системе действующего правового регулирования не расцениваются в качестве составной части судебных расходов, а их взыскание в качестве убытков не может быть признано эффективным средством правовой защиты.

Указанное, по мнению Конституционного Суда, свидетельствует о несоответствии пункта 2 статьи 1248 ГК РФ и статьи 106 АПК РФ части 1 статьи 19, части 1 статьи 35, части 1 статьи 44, части 1 статьи 45, части 1 статьи 46 и части 3 статьи 55 Конституции. В связи с этим Конституционный Суд признал взаимосвязанные названные нормы не соответствующими Конституции в той мере, в какой они препятствуют возмещению лицу, участвующему в деле об оспаривании решения Роспатента, расходов, ранее понесенных им в связи с рассмотрением этим государственным органом возражения против выдачи патента на изобретение, притом что в системе действующего правового регулирования какой-либо механизм эффективной защиты права на возмещение таких расходов отсутствует.

Конституционный Суд установил, что впредь до внесения в законодательство надлежащих изменений расходы, понесенные стороной в ходе административного разбирательства спора о предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации, могут быть отнесены - в случае оспаривания принятого Роспатентом решения в суд - на проигравшую сторону по правилам возмещения судебных расходов, предусмотренным арбитражным процессуальным законодательством, исходя из универсальных принципов необходимости, разумности и - с учетом результатов предшествующего административного разбирательства, могущих в том числе свидетельствовать об удовлетворении возражения заявителя полностью или в части, - пропорциональности распределения таких расходов.

Статьи 431, 1233, 1235 ГК РФ, статья 31 Закона об авторском праве

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения статьи 431, пункта 3 статьи 1233, пункта 1 статьи 1235 ГК РФ, пункта 2 статьи 31 Закона об авторском праве (определение Конституционного Суда от 30.05.2023 N 1336-О).

По мнению заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку они допускают лишение лица имущества на основе предположения, позволяя произвольно толковать договоры о распоряжении исключительным правом, в том числе выявлять в них прямо не указанные либо прямо ограниченные в таких договорах условия об отчуждении исключительного права или о предоставлении права использования объекта интеллектуальной собственности. В жалобе также указано на необходимость защиты более слабой стороны договора, занимающейся творческой деятельностью, от злоупотреблений со стороны заказчика - экономически более сильной стороны договора.

Конституционный Суд установил, что статья 431 ГК РФ обеспечивает выявление общей воли сторон договора в целях правильного разрешения конкретного дела судом общей юрисдикции и тем самым - реализацию возлагаемой Конституцией на суд функции отправления правосудия (определения Конституционного Суда от 25.02.2016 N 342-О, от 28.02.2023 N 344-О и др.).

Пункт 3 статьи 1233 ГК РФ гарантирует определенность при распоряжении исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации и баланс интересов участников гражданского оборота (определение Конституционного Суда от 28.02.2023 N 392-О).

Пункт 1 статьи 1235 ГК РФ обеспечивает надлежащее правовое регулирование отношений, связанных с предоставлением права использования объекта интеллектуальной собственности, как и пункт 2 статьи 31 Закона об авторском праве (в период действия) - в отношении произведений.

Оспариваемые нормы сами по себе не могут расцениваться в качестве нарушающих в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Статьи 1233, 1252, 1270, 1300, 1301 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения статьи 1233, пункта 3 статьи 1252, подпункта 11 пункта 2 статьи 1270, статей 1300 и 1301 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 28.02.2023 N 392-О).

С точки зрения заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку они допускают неопределенность и противоречия при взыскании компенсации за нарушение исключительного права на фотографические произведения, существующие в электронной (цифровой) форме в информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети Интернет, путем воспроизведения и доведения до всеобщего сведения. При этом заявитель приводит доводы, касающиеся следующих аспектов: основания ответственности за нарушение исключительных прав на фотографии, доведенные до всеобщего сведения в информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети Интернет, правообладателем; возможность требовать компенсации за нарушение исключительных прав на такие фотографии вместо возмещения убытков (с учетом разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума ВС РФ N 10); доказывание нарушений, связанных с удалением или изменением информации об авторском праве в отношении таких фотографических произведений; бремя доказывания состава правонарушения при взыскании компенсации за нарушение исключительных прав на такие фотографии; соответствие размера упомянутой компенсации праву свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.

Конституционный Суд установил, что статья 1233 ГК РФ гарантирует определенность при распоряжении исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации и баланс интересов участников гражданского оборота.

По мнению Конституционного Суда, подпункт 11 пункта 2 статьи 1270 ГК РФ обеспечивает защиту интересов обладателя исключительного права на произведение и достижение необходимой определенности содержания исключительного права.

Что касается статьи 1300 ГК РФ, то она обеспечивает защиту интересов авторов произведений и иных правообладателей.

Конституционный Суд указал на Постановления КС РФ N 28-П, N 40-П и другие решения, в которых отмечено, что взыскание компенсации за нарушение интеллектуальных прав, будучи штрафной санкцией, преследующей в том числе публичные цели пресечения нарушений в сфере интеллектуальной собственности, является тем не менее институтом частного права, которое основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений (пункт 1 статьи 1 ГК РФ) и в рамках которого защита имущественных прав правообладателя должна осуществляться так, чтобы обеспечивался баланс прав и законных интересов участников гражданского оборота, т.е. с соблюдением требований справедливости, равенства и соразмерности, а также запрета на осуществление прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц (часть 3 статьи 17 Конституции).

При этом согласно положениям абзацев второго и третьего пункта 1 статьи 1229 ГК РФ правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, а отсутствие запрета не считается согласием (разрешением); другие лица не могут использовать соответствующие результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных этим Кодексом.

Таким образом, оспариваемые нормы - в том числе с учетом приведенных положений статьи 1229 ГК РФ и правил процессуального законодательства о доказательствах и доказывании - не могут расцениваться в качестве нарушающих перечисленные в жалобе конституционные права заявителя, в деле с участием которого суд первой инстанции указал на соразмерность компенсации последствиям допущенного нарушения.

Статьи 1252, 1301, 1515 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 3 статьи 1252, подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 30.05.2023 N 1335-О).

Как указал заявитель, оспариваемые нормы с учетом пунктов 64 и 65 Постановления Пленума ВС РФ N 10 противоречат Конституции, поскольку они позволяют произвольно снижать размер компенсации за нарушение исключительного права в связи с нарушением исключительных прав на несколько объектов интеллектуальной собственности или совершением нарушения несколькими способами и не учитывать то, имеют ли место обстоятельства, при которых в соответствии с позициями Конституционного Суда допускается снижение размера компенсации ниже пределов, установленных ГК РФ. Кроме того, в жалобе указано, что оспариваемые нормы допускают такое применение компенсации, которое не обеспечивает защиту нарушенного права и лишь формально выполняет функцию привлечения нарушителя к ответственности. Заявитель также отметил, что оспариваемые нормы предоставляют разный уровень защиты интеллектуальным правам на различные объекты интеллектуальной собственности и что при снижении компенсации могут не учитываться ее штрафной характер и необходимость превенции нарушений.

Конституционный Суд сослался на Постановления КС РФ N 28-П, N 40-П и другие решения, в которых указано, что взыскание компенсации за нарушение интеллектуальных прав, будучи штрафной санкцией, преследующей в том числе публичные цели пресечения нарушений в сфере интеллектуальной собственности, является тем не менее институтом частного права, которое основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений (пункт 1 статьи 1 ГК РФ) и в рамках которого защита имущественных прав правообладателя должна осуществляться так, чтобы обеспечивался баланс прав и законных интересов участников гражданского оборота, т.е. с соблюдением требований справедливости, равенства и соразмерности, а также запрета на осуществление прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц (часть 3 статьи 17 Конституции).

Штрафной характер компенсации - наряду с возможными судебными расходами и репутационными издержками нарушителя - должен стимулировать к правомерному (договорному) использованию объектов интеллектуальной собственности и вместе с тем способствовать, как следует из определения Конституционного Суда от 10.10.2017 N 2256-О, восстановлению нарушенных прав, а не обогащению правообладателя (Постановление N 40-П).

При этом правовые позиции, касающиеся снижения размера компенсации, выраженные в Постановлениях КС РФ N 28-П и N 40-П, относятся к определению размера компенсации ниже минимального предела, установленного законом.

Пункт 3 статьи 1252 ГК РФ и закрепляющие способ расчета компенсации за нарушение исключительного права подпункт 1 статьи 1301 и подпункт 1 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ не могут - в том числе с учетом разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума ВС РФ N 10 (как упомянутых в жалобе, так и приведенных в его пункте 62), - расцениваться в качестве нарушающих в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Статьи 1260, 1334 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения абзаца второго пункта 2 статьи 1260, пункта 1 статьи 1334 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 28.02.2023 N 389-О).

По мнению заявителя, оспариваемые законоположения противоречат Конституции, поскольку они позволяют судам признавать охраняемой базой данных совокупность любых информационных элементов лишь в силу того, что они являются самостоятельными. Заявитель отметил, что само по себе понятие самостоятельных информационных элементов, будучи неопределенным, допускает охрану практически любых данных в качестве базы данных. Кроме того, заявитель указал, что на основании оспариваемых норм всем третьим лицам запрещается оборот информации, составляющей содержание базы данных и представляющей собой самые простые самостоятельные информационные элементы (в том числе буквы, числа, символы, слова и словосочетания), и что эти положения препятствуют осуществлению предпринимательской деятельности, связанной с предоставлением идентичной по содержанию информации. Кроме того, заявитель сослался на то, что предоставление правовой охраны совокупности общедоступных информационных элементов, размещенных в сети Интернет, в результате применения правил о базах данных препятствует распространению общедоступной информации.

Конституционный Суд установил, что оспариваемые нормы, обеспечивающие определенность при предоставлении правовой охраны базам данных как результатам интеллектуальной деятельности, не могут - в том числе с учетом того, что в силу пункта 4 статьи 1335.1 ГК РФ изготовитель базы данных не может запрещать использование отдельных материалов, хотя и содержащихся в базе данных, но правомерно полученных использующим их лицом из иных, чем эта база данных, источников, - рассматриваться в качестве нарушающих в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого суд первой инстанции расценил его поведение как недобросовестное.

Статья 1263 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующим Конституции положение пункта 3 статьи 1263 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 16.05.2023 N 1031-О).

В своем запросе Суд по интеллектуальным правам указал, что оспариваемое положение не обеспечивает правовую определенность и юридическое равенство участников оборота интеллектуальных прав и сбалансированность их прав и обязанностей, создает необоснованное привилегированное положение одной категории таких участников и налагает чрезмерное имущественное бремя на другую, чем ослабляет гарантии защиты конституционных прав и свобод.

Конституционный Суд установил, что Основной Закон, гарантирующий свободу литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, а также охрану интеллектуальной собственности законом, закрепляет право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, которое наряду с другими правами и свободами человека и гражданина признается и гарантируется в России согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией.

В силу вытекающих из части 3 статьи 17, частей 1 и 2 статьи 19 и части 3 статьи 55 Конституции принципов равенства и справедливости, на основе которых осуществляется регулирование и государственная, в том числе судебная, защита прав и законных интересов (частных и публичных) участников рыночного взаимодействия, праву каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности корреспондирует обязанность ответственного отношения к правам и свободам тех, кого затрагивает такая деятельность (Постановление КС РФ N 8-П).

Применительно к интеллектуальным правам это означает, что, как и право собственности, интеллектуальные права подлежат защите с соблюдением вытекающих из Конституции требований справедливости, равенства и соразмерности, а также запрета на реализацию прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц, т.е. таким образом, чтобы обеспечивался баланс прав и законных интересов участников гражданского оборота (постановления Конституционного Суда N 8-П, от 16.06.2022 N 25-П и др.).

Указанные конституционные гарантии защиты интеллектуальной собственности конкретизированы в ГК РФ, закрепляющем, что интеллектуальная собственность охраняется законом (пункт 2 статьи 1225 ГК РФ). Исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный творческим трудом, которое первоначально возникает у его автора, может быть передано другому лицу по договору, а также может перейти к другим лицам по иным основаниям, установленным законом (пункт 3 статьи 1228 ГК РФ). При этом в случаях, установленных положениями части четвертой ГК РФ, право на вознаграждение сохраняется у автора, исполнителя, изготовителя фонограммы, изготовителя аудиовизуального произведения и тогда, когда исключительное право ему не принадлежит, а равно у обладателя исключительного права, если оно ограничено (например, статьи 1245, 1263 и 1326 ГК РФ).

В пункте 1 статьи 1259 ГК РФ закреплено что произведения науки, литературы и искусства являются объектами авторских прав независимо от достоинств и назначения произведения, а также от способа его выражения, в том числе аудиовизуальные произведения. Согласно пункту 1 статьи 1263 ГК РФ аудиовизуальные произведения состоят из зафиксированной серии связанных между собой изображений (с сопровождением или без сопровождения звуком) и предназначены для зрительного и слухового (в случае сопровождения звуком) восприятия с помощью соответствующих технических устройств. Пункт 1 статьи 1259 ГК РФ к таким произведениям относит кинематографические произведения, а также все произведения, выраженные средствами, аналогичными кинематографическим (теле- и видеофильмы и другие подобные произведения), независимо от способа их первоначальной или последующей фиксации. Авторами аудиовизуального произведения являются режиссер-постановщик, автор сценария, художник-постановщик анимационного (мультипликационного) фильма и композитор, являющийся автором музыкального произведения (с текстом или без текста), специально созданного для этого аудиовизуального произведения (пункт 2 статьи 1263 ГК РФ). Каждый из авторов произведения, вошедшего составной частью в аудиовизуальное произведение, как существовавшего ранее (автор произведения, положенного в основу сценария, и другие), так и созданного в процессе работы над ним (оператор-постановщик, художник-постановщик и другие), сохраняет исключительное право на свое произведение, за исключением случаев, когда это исключительное право было передано изготовителю или другим лицам либо перешло к изготовителю или другим лицам по иным основаниям, предусмотренным законом (пункт 5 статьи 1263 ГК РФ).

При этом, как отметил Конституционный Суд, приобретение одним лицом исключительных прав на аудиовизуальное произведение и вошедшие в него произведения не влияет на правовую охрану соответствующих объектов интеллектуальной собственности и на возможность распоряжаться исключительными правами на них в дальнейшем. Такое регулирование учитывает специфику аудиовизуального произведения как сложного объекта (статья 1240 ГК РФ) и развивает положения пункта 1 статьи 14bis Бернской конвенции о том, что кинематографическое произведение подлежит охране в качестве оригинального произведения без ущерба авторским правам на любое произведение, которое могло быть переделано или воспроизведено. Тем самым обеспечивается защита личных неимущественных прав авторов всех произведений, использованных при создании сложного объекта (определение Конституционного Суда от 18.06.2020 N 1345-О).

В соответствии с пунктом 1 статьи 1270 ГК РФ автору произведения или иному правообладателю принадлежит исключительное право использовать произведение в любой форме и любым не противоречащим закону способом. Одним из таких способов считается его публичное исполнение, т.е. представление произведения в живом исполнении или с помощью технических средств (радио, телевидения и иных), а также показ аудиовизуального произведения (с сопровождением или без сопровождения звуком) в месте, открытом для свободного посещения, или в месте, где присутствует значительное число лиц, не принадлежащих к обычному кругу семьи, независимо от того, воспринимается произведение в месте его представления или показа либо в другом месте одновременно с представлением или показом произведения (подпункт 6 пункта 2 статьи 1270 ГК РФ).

При публичном исполнении аудиовизуального произведения в силу пункта 3 статьи 1263 ГК РФ авторы музыкального произведения, использованного в аудиовизуальном произведении, сохраняют право на вознаграждение за такой вид использования их музыкального произведения. Соответственно, композитор сохраняет право на вознаграждение даже при отчуждении исключительного права. Подобный подход федерального законодателя, как указал Конституционный Суд в определении от 30.09.2010 N 1354-О-О, учитывает специфику аудиовизуального произведения как объекта интеллектуальной собственности и субъектов соответствующих правоотношений при выборе модели регулирования использования охраняемых результатов такой интеллектуальной деятельности. В названном определении Конституционный Суд отметил, что гарантия сохранения за автором музыкального произведения, использованного в фильме, права на вознаграждение при публичном исполнении такого произведения была установлена пунктом 3 статьи 13 Закона об авторском праве и впоследствии с целью недопущения умаления законных интересов композиторов воспроизведена в пункте 3 статьи 1263 ГК РФ.

В пункте 84 Постановления Пленума ВС РФ N 10 разъяснено, что право на получение вознаграждения принадлежит не только тем авторам, чьи музыкальные произведения специально созданы для этого аудиовизуального произведения, но и авторам, чьи музыкальные произведения существовали ранее и вошли составной частью в аудиовизуальное произведение. В пункте 93 Постановлении Пленума ВС РФ N 10 также отмечено, что лицо, организующее публичное исполнение, должно заключить договор о предоставлении ему права на публичное исполнение произведения с правообладателем или с организацией по управлению правами на коллективной основе и выплачивать полагающееся вознаграждение; при публичном исполнении аудиовизуального произведения это же лицо уплачивает вознаграждение, полагающееся автору музыкального произведения (с текстом или без текста), использованного в аудиовизуальном произведении (пункт 3 статьи 1263 ГК РФ); публичное исполнение произведения требует получения согласия правообладателя или организации по управлению правами на коллективной основе независимо от того, осуществляется такое исполнение за плату или бесплатно (пункт 2 статьи 1270 ГК РФ), а также от того, является представление произведения (или организация представления произведения) основным видом деятельности или же представляет собой звуковое сопровождение иной деятельности (например, в кафе, ресторанах, торговых центрах, на территории спортивных объектов и т.п.) (абзацы пятый-седьмой пункта 93 Постановления Пленума ВС РФ N 10).

Таким образом, пункт 3 статьи 1263 ГК РФ, содержание которого обусловлено особенностями правового регулирования, сложившегося на основе законодательного подхода, существовавшего в течение длительного периода в отношении вознаграждения авторов музыкальных произведений, использованных в аудиовизуальном произведении, направлен на обеспечение разумной стабильности законодательного регулирования посредством сохранения в нем предоставленного композиторам права на вознаграждение и тем самым - на достижение баланса между правами и обязанностями участников гражданских правоотношений по поводу создания и использования аудиовизуального произведения, не содержит неопределенности и не может расцениваться в обозначенном заявителем аспекте как нарушающий конституционные права, перечисленные в запросе. Разрешение же вопроса о закреплении в действующем гражданском законодательстве права на получение вознаграждения за публичное исполнение либо сообщение в эфир или по кабелю аудиовизуального произведения для режиссера-постановщика в качестве автора произведения составляет прерогативу федерального законодателя (определение Конституционного Суда от 27.05.2010 N 690-О-О).

Что касается довода Суда по интеллектуальным правам о возложении чрезмерного имущественного бремени на лиц, осуществляющих публичное исполнение аудиовизуальных произведений (кинотеатры), то рассматриваемый законодательный подход согласуется с понятием предпринимательской деятельности как самостоятельной, осуществляемой на свой риск деятельности, направленной на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке (пункт 1 статьи 2 ГК РФ), в том числе деятельности, связанной с использованием результатов интеллектуальной деятельности.

Статьи 1271, 1299, 1300 ГК РФ, статья 232.2 ГПК РФ, статья 227 АПК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения статей 1271, 1299, 1300 ГК РФ, пункта 1 части 1 статьи 232.2 ГПК РФ, пункта 1 части 1 статьи 227 АПК РФ (определение Конституционного Суда от 28.02.2023 N 384-О).

Заявитель просил признать статьи 1271, 1299 и 1300 ГК РФ противоречащими Конституции, поскольку они не обеспечивают определенности способов защиты авторских прав. Заявитель полагал, что опубликованная в сети Интернет без каких-либо признаков защиты авторских прав фотография считается правомерно введенной в гражданский оборот и что дальнейшее ее распространение допускается без согласия правообладателя и без выплаты ему вознаграждения.

Кроме того, заявитель просил устранить неопределенность понятия "исковое заявление о взыскании денежных средств", используемого в пункте 1 части первой статьи 232.2 ГПК РФ и в пункте 1 части 1 статьи 227 АПК РФ, с учетом постановления Пленума Верховного Суда от 18.04.2017 N 10 "О некоторых вопросах применения судами положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации об упрощенном производстве". При этом заявитель указывал на имеющуюся, по его мнению, неопределенность в вопросе о соответствии названных положений Конституции, т.е., по существу, оспаривал их конституционность. Заявитель утверждал, что под требованием о взыскании денежных средств должно пониматься лишь взыскание долга, понятием которого взыскание компенсации за нарушение исключительного права не охватывается. Согласно доводам жалобы рассмотрение дела в порядке упрощенного производства ограничило возможность исследования доказательств.

Конституционный Суд установил, что статья 1300 ГК РФ обеспечивает защиту интересов авторов произведений и иных правообладателей и - в том числе с учетом того, что для возникновения, осуществления и защиты авторских прав не требуются регистрация произведения или соблюдение каких-либо иных формальностей (пункт 4 статьи 1259 ГК РФ), - не может рассматриваться в качестве нарушающей в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Пунктом 1 части 1 статьи 227 АПК РФ установлено что в порядке упрощенного производства подлежат рассмотрению дела по исковым заявлениям о взыскании денежных средств, если цена иска не превышает для юридических лиц восемьсот тысяч рублей, для индивидуальных предпринимателей - четыреста тысяч рублей. Действуя во взаимосвязи с положением части 4 статьи 227 АПК РФ, данная норма не содержит - в том числе с учетом разъяснений по вопросам судебной практики, на которые указывает в жалобе заявитель, - неопределенности в части закрепленного ею критерия отнесения дел к числу рассматриваемых в порядке упрощенного производства.

При этом рассмотрение дела в порядке упрощенного производства не лишает стороны гарантий состязательности, в том числе связанных с представлением в суд доказательств, на которые они ссылаются как на основание своих требований и возражений (часть 3 статьи 228 АПК РФ). Дополнительной гарантией процессуальных прав лиц, участвующих в деле, рассматриваемом в порядке упрощенного производства, выступают положения части 5 статьи 227 АПК РФ, позволяющие арбитражному суду вынести определение о рассмотрении дела по общим правилам искового производства, в частности, если суд, в том числе по ходатайству одной из сторон, придет к выводу о необходимости выяснить дополнительные обстоятельства или исследовать дополнительные доказательства, а также провести осмотр и исследование доказательств по месту их нахождения, назначить экспертизу или заслушать свидетельские показания.

Таким образом, пункт 1 части 1 статьи 227 АПК РФ также не может расцениваться как нарушающий конституционные права заявителя в обозначенном в жалобе аспекте.

Применение в деле с участием заявителя статей 1271 и 1299 ГК РФ, а также пункта 1 части первой статьи 232.2 ГПК РФ представленными материалами не подтверждается.

Статья 1370 ГК РФ, пункт 3 Правил выплаты вознаграждения за служебные изобретения, служебные полезные модели, служебные промышленные образцы

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения пункта 4 статьи 1370 ГК РФ и пункта 3 Правил выплаты вознаграждения за служебные изобретения, служебные полезные модели, служебные промышленные образцы, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 04.06.2014 N 512 (далее - Правила 2014 года), в их взаимосвязи.

Вместе с тем Конституционный Суд установил несоответствие положения пункта 3 Правил 2014 года Конституции (постановление Конституционного Суда от 24.03.2023 N 10-П).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой (в том числе с учетом разъяснений, содержащихся в пунктах 132-133 Постановления Пленума ВС РФ N 10), они позволяют присуждать автору вознаграждение за использование служебных объектов патентных прав, которые фактически не используются работодателем, а также определять размер вознаграждения соавтора без учета его творческого вклада в создание соответствующего объекта.

Конституционный Суд постановил, что в соответствии со статьей 128, подпунктами 7-9 пункта 1 статьи 1225 ГК РФ изобретения, полезные модели, а также промышленные образцы как результаты интеллектуальной деятельности относятся к объектам гражданских прав и как таковые являются объектами интеллектуальной собственности, которым предоставляется правовая охрана. Условиям их патентоспособности посвящены статьи 1350-1352 ГК РФ.

По смыслу правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом в определении от 04.12.2007 N 966-О-П, изобретения, полезные модели и промышленные образцы, будучи результатом творчества, интеллектуальной деятельности, представляют собой нематериальные объекты гражданских правоотношений, которые могут одновременно использоваться неограниченным кругом лиц. Для включения их в рыночный оборот необходимы правовые механизмы, отличные от тех, которыми осуществляется охрана частной собственности на материальные и иные, более традиционные для гражданского права, объекты оборота, и основывающиеся на специальном оформлении, регистрации изобретений, полезных моделей, промышленных образцов и закреплении исключительных прав их авторов, чему предшествует проводимая уполномоченными органами государства экспертиза, призванная посредством экспертной оценки удостоверить соответствие исследуемого объекта установленным законом требованиям в целях признания за таким объектом патентоспособности.

Комплекс интеллектуальных прав, включающих в себя личное неимущественное право (право авторства) и имущественное право (исключительное право), а также другие права, которые могут принадлежать автору изобретения, полезной модели или промышленного образца, в том числе право на получение патента и право на вознаграждение за служебные объекты патентных прав, определяется законодателем как патентные права (статья 1345 ГК РФ). При этом исключительное право на изобретение, полезную модель или промышленный образец признается и охраняется при условии государственной регистрации соответствующих изобретения, полезной модели или промышленного образца, на основании которой федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности выдает патент, удостоверяющий приоритет соответствующего результата интеллектуальной деятельности, авторство и исключительное право на него (статья 1353, пункт 1 статьи 1354 ГК РФ).

ГК РФ закрепляет, что право авторства, т.е. право признаваться автором изобретения, полезной модели или промышленного образца, в силу объективной природы соответствующих отношений неотчуждаемо и непередаваемо, в том числе при передаче другому лицу или при переходе к нему исключительного права на результат интеллектуальной деятельности и при предоставлении другому лицу права его использования; отказ от этого права ничтожен (статья 1356 ГК РФ). Право на получение патента, первоначально, по общему правилу, принадлежащее автору, может перейти к другому лицу (правопреемнику) или может быть ему передано в случаях и по основаниям, которые установлены законом (статья 1357 ГК РФ). Такое право необходимо отличать от исключительного права на соответствующие результаты интеллектуальной деятельности, принадлежащего патентообладателю, который может им распоряжаться (пункт 1 статьи 1358 ГК РФ).

Согласно пункту 1 статьи 1370 ГК РФ изобретение, полезная модель или промышленный образец, созданные работником в связи с выполнением своих трудовых обязанностей или конкретного задания работодателя, признаются служебным изобретением, служебной полезной моделью или служебным промышленным образцом соответственно. Многообразие интересов, связанных с такими результатами интеллектуальной деятельности, как публичных, так и частных (на стороне автора (соавторов), работодателя, иных лиц), специфика этих результатов, вытекающая из их бестелесной природы, необходимость обеспечения действия конституционных принципов справедливости и добросовестности предопределяют закрепление в законодательстве свободы выбора заинтересованными лицами различных вариантов (моделей) поведения, соответствующего специфике перераспределения прав и обязанностей, касающихся принадлежности и использования таких результатов.

Патентоспособные результаты интеллектуальной деятельности, имеющие объективно обусловленную связь преимущественно с экономической сферой (в том числе предпринимательской), включая созданные в связи с выполнением трудовых обязанностей или конкретного задания работодателя или по договору об их создании (по заказу), в значительной степени могут влиять на удовлетворение как имущественных интересов различных частных лиц, так и публичных интересов. По этой причине для выполнения конституционного требования об установлении баланса интересов лиц, вовлеченных в соответствующие отношения, включая необходимость обеспечения юридического равенства при взаимодействии работодателя и работника (автора служебного объекта патентных прав), предполагается нормативная регламентация, оптимизирующая процесс выбора той модели поведения, которая наилучшим образом учитывает разнообразие фактических имущественных и иных отношений между работодателем и работником.

Так, в изъятие из правила, согласно которому исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный творческим трудом, первоначально возникает у его автора, пункт 3 статьи 1370 ГК РФ закрепляет приоритетный характер имущественных прав работодателя, несущего денежные, технические, материальные и иные расходы на создание служебного объекта патентного права, по сравнению с правами автора - работника, создавшего такой объект в связи с выполнением своих трудовых обязанностей или конкретного задания работодателя. Последнему, как ранее указывал Конституционный Суд (определения Конституционного Суда от 28.05.2013 N 876-О, от 05.03.2014 N 497-О, N 498-О, N 499-О, N 500-О, N 501-О, N 502-О, N 503-О и N 504-О), принадлежит право выбора способов охраны и использования служебных изобретений, служебных полезных моделей и служебных промышленных образцов путем обращения за выдачей соответствующего патента в федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности, передачи права на получение такого патента другому лицу либо путем сохранения информации о соответствующем результате интеллектуальной деятельности в тайне. При этом выбрать способ реализации своих прав работодатель обязан в течение законодательно ограниченного периода, исчисляемого со дня письменного уведомления его работником о создании в связи с выполнением своих трудовых обязанностей или конкретного задания работодателя такого результата, в отношении которого возможна правовая охрана, иначе право на получение патента возвращается работнику. В последнем случае работодатель в течение срока действия патента имеет право использования служебного изобретения, служебной полезной модели или служебного промышленного образца в собственном производстве на условиях простой (неисключительной) лицензии с выплатой патентообладателю вознаграждения (абзац второй пункта 4 статьи 1370 ГК РФ).

Если же работодатель получит патент на служебное изобретение, служебную полезную модель или служебный промышленный образец, либо примет решение о сохранении информации о соответствующем объекте в тайне и сообщит об этом работнику, либо передаст право на получение патента другому лицу, либо не получит патент по поданной им заявке по зависящим от него причинам, работник также имеет право на вознаграждение (абзац третий пункта 4 статьи 1370 ГК РФ).

Тем самым действующее правовое регулирование предоставляет работодателю с учетом особенностей его хозяйственной и иной деятельности возможность самостоятельно определять (выбирать) варианты поведения в отношении использования служебного изобретения, служебной полезной модели или служебного промышленного образца, созданного работником.

Имущественный интерес работника, являющегося автором соответствующих служебных объектов патентных прав, получил дополнительную охрану посредством законодательного предоставления такому работнику права на вознаграждение. Это право выделено в качестве самостоятельного, наряду с исключительным правом, правом авторства и другими правами (пункт 3 статьи 1345 ГК РФ). Оно неотчуждаемо, но переходит к наследникам автора на оставшийся срок действия исключительного права (абзац пятый пункта 4 статьи 1370 ГК РФ).

Конституционный Суд ранее указывал, что из смысла конституционных предписаний вытекает признание свободы договора как одной из гарантируемых государством свобод человека и гражданина (постановление Конституционного Суда от 23.02.1999 N 4-П). Реализуя установления Конституции, пункт 3 статьи 1370 ГК РФ предоставляет работнику и работодателю возможность согласовать отказ от приоритета прав последнего в отношении служебного изобретения, служебной полезной модели или служебного промышленного образца. Договором между указанными лицами, по общему правилу, определяются также размер вознаграждения, причитающегося автору служебного объекта патентных прав в силу абзаца второго или абзаца третьего пункта 4 статьи 1370 ГК РФ, условия и порядок его выплаты работодателем. При этом не исключается согласование условий выплаты автору вознаграждения до создания результата, в отношении которого возможна правовая охрана, и (или) представления ему такой правовой охраны в качестве объекта патентных прав. В случае спора между работником и работодателем указанные условия определяются судом. Кроме того, и в силу подпункта 7 пункта 1 статьи 1406 ГК РФ судом рассматриваются споры, связанные с защитой патентных прав. К таким спорам относятся, в частности, споры о размере, сроке и порядке выплаты вознаграждения.

Как следует из ряда решений Конституционного Суда (определения Конституционного Суда от 05.03.2014 N 497-О, N 498-О, N 499-О и т.д.), такое правовое регулирование наряду с другими положениями гражданского законодательства, предоставляя работнику и работодателю право выбора способа взаимоотношений по поводу создания служебного изобретения, служебной полезной модели или служебного промышленного образца и возможность распорядиться соответствующими правами, включая определение оптимального способа защиты как авторских прав, так и прав патентообладателя, в том числе в части установления условий выплаты вознаграждения за служебные объекты патентных прав, независимо от того, каким образом правообладатель реализовал свои права, направлено на достижение баланса прав патентообладателя и прав авторов результатов интеллектуальной деятельности как в части охраны созданных ими технических или художественно-конструкторских решений (средствами патентного права), так и в части обеспечения их имущественных интересов средствами гражданского права.

Содержание оспариваемых нормативных положений во многом обусловлено особенностями и подходами, сложившимися в предшествующий период правового регулирования отношений, связанных с вознаграждением работника за результаты его творческих усилий. На протяжении нескольких лет ГК РФ содержал (как и абзац четвертый пункта 2 статьи 8 Патентного закона Российской Федерации от 23.09.1992 N 3517-1 (в редакции от 07.02.2003) до него) положения о праве Правительства Российской Федерации устанавливать минимальные ставки вознаграждения за служебные объекты патентных прав (абзац четвертый пункта 4 статьи 1370 ГК РФ - до признания его утратившим силу Федеральным законом от 23.07.2013 N 222-ФЗ, которым статья 1246 ГК РФ дополнена пунктом 5, предусмотревшим установление Правительством Российской Федерации не только таких ставок, но и порядка, а также сроков выплаты соответствующего вознаграждения). Вместе с тем Федеральный закон от 12.03.2014 N 35-ФЗ изложил статью 1246 ГК РФ в новой редакции, в силу которой устанавливаемые Правительством Российской Федерации ставки, порядок и сроки выплаты вознаграждения за служебные объекты патентных прав применяются в случае, если работодатель и работник не заключили договор, определяющий размер, условия и порядок выплаты соответствующего вознаграждения. Таким образом, сфера применения названных ставок ограничена отношениями авторов служебных объектов патентных прав и работодателей, между которыми отсутствует договор, устанавливающий размер, условия и порядок выплаты указанного вознаграждения.

Пункт 2 Правил 2014 года предусматривал выплату автору вознаграждения за создание служебного объекта патентных прав. Для автора служебного изобретения таковое должно было составлять 30 процентов, а для автора служебной полезной модели или служебного промышленного образца - 20 процентов средней заработной платы за последние 12 календарных месяцев, исчисляемой при получении работодателем патента на дату подачи им соответствующей заявки (выплата - не позднее двух месяцев со дня получения патента). Наряду с этим была предусмотрена и выплата работодателем вознаграждения за использование служебного объекта патентных прав, чему посвящен оспариваемый пункт Правил 2014 года.

Таким образом, на случай отсутствия заключенного между работодателем и работником договора о размере вознаграждения, условиях и порядке его выплаты за служебные объекты патентных прав Правила 2014 года предусматривали, что вознаграждение выплачивается как за создание указанных объектов, так и за их использование работодателем с установлением соответствующих особенностей. При этом по своему буквальному смыслу пункт 3 Правил 2014 года связывал определение размера вознаграждения, выплачиваемого за использование работодателем служебного объекта патентных прав, и срока его выплаты работнику с периодами его использования работодателем. Кроме того, в силу пункта 4 Правил 2014 года вознаграждение в размере 10 процентов суммы обусловленного лицензионным договором вознаграждения должно было выплачиваться работнику в случае, если работодатель предоставил право использования иному лицу по такому договору.

Пункт 2 Правил выплаты вознаграждения за служебные изобретения, служебные полезные модели, служебные промышленные образцы, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 16.11.2020 N 1848 (далее - Правила 2020 года), применяемые с 1 января 2021 г., предусматривает идентичный Правилам 2014 года порядок исчисления размера вознаграждения за создание служебного объекта патентных прав. Что касается вознаграждения за использование работодателем такого объекта, то его размеры были увеличены. В силу пункта 3 Правил 2020 года вознаграждение выплачивается работодателем работнику - автору служебного объекта патентных прав в течение месяца после истечения каждых 12 календарных месяцев, в которых такой объект использовался.

Как следует из изложенного, принимая Правила 2020 года, Правительство Российской Федерации также исходило из возможности получения автором служебных объектов патентных прав, не заключившим договор с работодателем (абзац третий пункта 4 статьи 1370 ГК РФ), вознаграждения как за создание соответствующих объектов, так и за их использование. При этом положения пункта 3 Правил 2020 года в буквальном изложении по-прежнему связывают размер вознаграждения, выплачиваемого работнику за использование работодателем служебного изобретения, служебной полезной модели либо служебного промышленного образца, а также срок его выплаты с периодами их использования.

Согласно неоднократно выраженной Конституционным Судом правовой позиции в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений. Несмотря на то что механизм действия закона должен быть понятен субъектам соответствующих правоотношений прежде всего из содержания конкретного нормативного положения или системы находящихся во взаимосвязи нормативных положений, не исключаются случаи, когда необходимая степень определенности правового регулирования может быть достигнута путем выявления более сложной взаимосвязи правовых предписаний, в том числе с помощью даваемых Верховным Судом разъяснений по вопросам судебной практики (статья 126 Конституции), целью которых является устранение неопределенности нормы применительно к конкретной сфере общественных отношений. В тех случаях, когда в судебной практике допускается придание тем или иным законоположениям нормативно-правового смысла, влекущего нарушение реализуемых на их основе конституционных прав, возникает вопрос о соответствии этих законоположений Конституции, который подлежит разрешению Конституционным Судом, с тем чтобы исключить их применение и истолкование в значении, противоречащем конституционным нормам (постановления Конституционного Суда от 23.12.1997 N 21-П, от 23.02.1999 N 4-П, от 28.03.2000 N 5-П, от 23.01.2007 N 1-П и др.).

В силу абзаца третьего пункта 4 статьи 1370 ГК РФ, применяемого во взаимосвязи с иными предписаниями гражданского законодательства, размер вознаграждения, условия и порядок его выплаты работодателем определяются договором между ним и работником, а в случае спора - судом. Соответственно, стороны могут согласовать условия такого договора, действуя своей волей и в своем интересе, притом что, как ранее указывал Конституционный Суд, принцип свободы договора предполагает добросовестность действий сторон, разумность и справедливость его условий, включая их соответствие действительному экономическому смыслу заключаемого соглашения (постановление Конституционного Суда от 21.12.2018 N 47-П).

В пункте 131 Постановления Пленума ВС РФ N 10 разъяснено, что определение судом размера вознаграждения в случае спора осуществляется по правилам пункта 4 статьи 445 ГК РФ (пункт 1 статьи 6 названного Кодекса). Пункт 4 статьи 445 ГК РФ предусматривает, в частности, что договор считается заключенным на условиях, указанных в решении суда, с момента вступления в законную силу соответствующего решения суда.

Вместе с тем из правовых позиций Конституционного Суда, сформулированных в ряде решений, следует, что гарантированное каждому согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией право на судебную защиту его прав и свобод по своему основному содержанию не подлежит ограничению и предполагает наличие эффективных гарантий, позволяющих реализовать его в полном объеме и обеспечить восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям равенства и справедливости. Будучи универсальным правовым средством государственной защиты прав и свобод человека и гражданина, это право выполняет обеспечительно-восстановительную функцию в отношении всех других конституционных прав и свобод, что предопределено особой ролью судебной власти и ее вытекающими из Конституции прерогативами по осуществлению правосудия, характеризующего содержательную сторону процессуальной деятельности суда как таковой. При рассмотрении дел суды обязаны исследовать фактические обстоятельства по существу, не ограничиваясь установлением формальных условий применения нормы, с тем чтобы право на судебную защиту не оказалось ущемленным (постановления Конституционного Суда от 03.05.1995 N 4-П, от 06.06.1995 N 7-П, от 02.07.1998 N 20-П, от 28.12.2022 N 59-П и др.). Иное искажало бы саму суть правосудия, являлось бы отступлением от гарантированных частью 1 статьи 19 и части 3 статьи 123 Конституции принципов равенства всех перед законом и судом, осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон.

В связи с этим при рассмотрении инициированного работодателем и (или) автором обращения в суд с требованием о рассмотрении разногласий, возникших при заключении договора, по вопросу о размере и иных условиях выплаты вознаграждения автору служебного объекта патентных прав, а также с требованием о понуждении заключить такой договор суд не может быть связан положениями Правил 2014 года или Правил 2020 года, предписывающими исчисление размеров вознаграждения исключительно исходя из средней заработной платы работника, в части определения конкретного размера вознаграждения, а также порядка или сроков его выплаты. При определении условий такого договора суд обязан учитывать фактические обстоятельства, сопутствующие созданию и использованию соответствующего объекта патентных прав.

Как указал Конституционный Суд, природой гарантируемых Конституцией гражданских прав, материальных по своей сути, обусловлено диспозитивное начало гражданского судопроизводства, находящее выражение в законодательстве при конкретизации таких общих принципов, как состязательность и равноправие сторон, и наряду с другими принципами отражающее цели правосудия по гражданским делам - прежде всего конституционную цель защиты прав и свобод человека и гражданина (статья 2, часть 1 статьи 17, статья 18, часть 3 статьи 123 Конституции). Диспозитивность в гражданском судопроизводстве означает, что процессуальные отношения возникают, изменяются и прекращаются, главным образом, по инициативе непосредственных участников спорного материального правоотношения, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться своими процессуальными правами, а также спорным материальным правом (постановление Конституционного Суда от 14.02.2002 N 4-П).

Если между сторонами отсутствует договор, заключенный ими самостоятельно или при содействии суда на условиях, указанных в его решении, к правоотношениям работника и работодателя, в том числе при разрешении дел о взыскании вознаграждения, применяются утверждаемые Правительством Российской Федерации правила о ставках, порядке и сроках соответствующих выплат. Стороны при этом несут риски отказа от своевременного определения в договорном порядке - самостоятельно или при содействии суда - условий их взаимодействия в связи с созданием и (или) использованием служебных результатов интеллектуальной деятельности и, в частности, обусловленного таким отказом применения установленных Правительством Российской Федерации условий и порядка расчета размера вознаграждения, которые могут оказаться невыгодными для работника или работодателя.

Кроме того, в пункте 132 Постановления N 10 отмечено, что обязанность по выплате вознаграждения работодателем работнику (автору) не зависит от фактического использования или неиспользования служебного изобретения, служебной полезной модели или служебного промышленного образца. С опорой в том числе на указанное разъяснение оспариваемые нормативные предписания трактуются в правоприменительной практике (о чем свидетельствуют, в частности, материалы дела заявителя) как не предполагающие исследования судом обстоятельств фактического использования служебного объекта патентных прав при решении вопроса о выплате вознаграждения, исчисленного в соответствии с пунктом 3 Правил 2014 года, в отсутствие договора между работником и работодателем.

Подобный подход к содержанию данного регулирования позволяет учитывать саму возможность использования указанного объекта в течение срока действия патента (обусловленную, помимо прочего, служебным характером создания такого объекта), из которой должен исходить действующий разумно работодатель, поскольку такой служебный объект создается при осуществлении работником трудовой деятельности в интересах работодателя в определенной, заранее известной работодателю области, и тем более если такой объект создается по заданию работодателя. Это не представляется избыточным вмешательством в хозяйственную деятельность работодателя, поскольку стимулирует ответственное решение вопроса о выборе способов охраны результатов творческих усилий работника с отказом от получения патента на них в отсутствие реальной заинтересованности в их использовании.

Если же работодатель не отказался от получения патента, но не осуществляет право на использование служебного объекта патентных прав, в том числе в смысле пункта 2 статьи 1358 ГК РФ, это может свидетельствовать (с учетом презюмируемой разумности поведения участников гражданских правоотношений) о том, что работодатель извлекает для себя определенную выгоду (например, сохраняя устраивающее его положение на соответствующем рынке), либо об утрате интереса к использованию соответствующего объекта патентных прав или о его недобросовестном поведении, которое не должно поощряться государством, тем более в части, затрагивающей интересы как другого субъекта правоотношений - работника (автора), так и общества, объективно заинтересованного в воплощении в жизнь инноваций, выраженных в объекте патентных прав.

Данный подход имеет под собой конституционные основания. Так, указание на охрану интеллектуальной собственности законом (часть 1 статьи 44 Конституции) дано наряду с упоминанием свободы творчества. Вместе с тем статья 75.1 Конституции предусматривает создание условий для устойчивого экономического роста (что подразумевает в том числе скорейшее внедрение изобретений и иных патентоспособных результатов творческой деятельности в жизнь) и гарантирует уважение человека труда (это относится и к авторам служебных объектов патентных прав). Конституционные положения предполагают и необходимость мотивировать работодателя к эффективному использованию служебных объектов патентных прав или принятию решения о досрочном прекращении патента, в том числе за счет того, что иное поведение окажется невыгодным.

Такая предопределенность получения вознаграждения в размере и на других нормативно устанавливаемых в Правилах 2014 года условиях, которые должны быть заблаговременно известны и работодателю и работнику-автору, может создавать для них дополнительные стимулы для заключения соглашения, иначе определяющего размер вознаграждения, условия и порядок его выплаты.

Вместе с тем нельзя исключать то, что, став обладателем патента на служебное изобретение, служебную полезную модель или служебный промышленный образец, работодатель не использует (недостаточно использует) соответствующий служебный объект патентных прав либо вопреки своим разумным и обоснованным ожиданиям не извлекает выгоду из такого использования в результате действия факторов, которые не зависят от него и которые он не мог и не должен был предвидеть, или по иным уважительным причинам. При таких обстоятельствах суд не может быть лишен возможности уменьшить, руководствуясь, помимо прочего, вытекающими из Конституции принципами справедливости и соразмерности, размер вознаграждения, исчисленного в отсутствие договора между работником и работодателем в соответствии с пунктом 3 Правил 2014 года.

Не исключена также защита прав работодателя в связи с предъявлением ему требований работником (бывшим работником), являющимся автором (соавтором) служебного объекта патентных прав, если сам факт получения патента на него в отсутствие в нем потребности или вопреки иным уважительным причинам, а также создание условий для исчисления размера вознаграждения автору связаны с действиями лица (в том числе и автора, его соавтора), которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, совершенными в нарушение обязанности, предусмотренной пунктом 3 статьи 53 ГК РФ, или лица, способного в силу особенностей своих отношений с работодателем иным образом определять его решения и действия (в том числе лица, указанного в пункте 3 статьи 53.1 ГК РФ), а предъявление требования о выплате вознаграждения за фактически неиспользуемый объект является попыткой извлечь преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения, в том числе имевшего место при оформлении соответствующих прав (пункт 4 статьи 1, статья 10 ГК РФ). При наличии в таких действиях признаков деяния, наказуемого в порядке привлечения к публично-правовой ответственности, предполагается и возможность использования инструментов соответствующей публично-правовой защиты прав.

Каждый из соавторов служебного объекта патентного права с учетом пункта 4 статьи 1348 ГК РФ, содержащей общие для патентного права положения о соавторстве, вправе самостоятельно принимать меры по защите своих прав на соответствующий объект. Баланс прав и законных интересов всех заинтересованных лиц при этом обеспечивается также и нормами процессуального законодательства.

Так, ГПК РФ предусматривает, что при подготовке дела к судебному разбирательству судом, в частности, разрешается вопрос о вступлении в дело соистцов и третьих лиц без самостоятельных требований относительно предмета спора (1 статьи 150 названного Кодекса). В случае предъявления иска одним из соавторов вступление в дело других соистцов в силу принципа диспозитивности зависит от их усмотрения. Кроме того, в конкретной ситуации могут иметь место основания для объединения дел в одно производство (часть 4 статьи 151 ГПК РФ). Соавторы могут вступить в дело на стороне истца в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора; они могут также быть привлечены к участию в деле по ходатайству лиц, участвующих в деле, или по инициативе суда (часть 1 статьи 43 ГПК РФ). Часть вторая статьи 61 ГПК РФ предусматривает, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда; они не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица, а также в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом. Часть 2 статьи 209 ГПК РФ закрепляет, что после вступления в законную силу решения суда стороны, другие лица, участвующие в деле, их правопреемники не могут вновь заявлять в суде те же исковые требования, на том же основании, а также оспаривать в другом гражданском процессе установленные судом факты и правоотношения.

Разрешая дело в отношении служебного объекта патентных прав, созданного с участием соавторов, с учетом правил пункта 4 статьи 445 ГК РФ, как того требуют разъяснения Пленума Верховного Суда, суд также не может быть во всех случаях связан установленными Правительством Российской Федерации правилами, предписывающими исчислять размер вознаграждения исключительно исходя из средней заработной платы работника, а также следовать определенному порядку или срокам его выплаты.

В абзаце пятом пункта 131 Постановления Пленума ВС РФ N 10 разъяснено, что в случае создания изобретения, полезной модели или промышленного образца несколькими работниками в соавторстве размер вознаграждения определяется отдельно для каждого соавтора, в том числе исходя из его вклада в полученный результат.

Вместе с тем, как свидетельствуют материалы дела заявителя, в судебном применении оспариваемых нормативных положений не исключена и такая интерпретация, при которой в отсутствие договора между сторонами при определении размера вознаграждения одного из соавторов служебного изобретения, служебной полезной модели, служебного промышленного образца его личный вклад в полученный результат может быть и не принят во внимание.

Такая трактовка может с учетом фактических обстоятельств дела приводить к нарушению принципа справедливости, а также баланса конституционных прав и свобод участников соответствующих правоотношений (часть 3 статьи 17, часть 3 статьи 55 Конституции), в частности, в ситуации, когда степень участия соавтора в творческом труде очевидно свидетельствует о непропорциональности исчисления вознаграждения по оспариваемому пункту 3 Правил 2014 года, рассчитанному в том числе и на выплату вознаграждения лицу, не имеющему соавторов. Это особенно проявляется в случаях, когда при очевидно минимальном участии в создании служебного объекта патентных прав соавтор, имеющий наибольшую заработную плату, получает вознаграждение в размере, существенно превышающем вознаграждение, рассчитанное для иных соавторов исходя из их заработка, притом что на работодателя возложена обязанность выплатить каждому соавтору (лицу, не имеющему соавторов) вознаграждение, рассчитанное в соответствии с установленными Правительством Российской Федерации ставками, в полном объеме.

Таким образом, пункт 4 статьи 1370 ГК РФ и пункт 3 Правил 2014 года в их взаимосвязи не противоречат Конституции в той мере, в какой по конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования они предполагают, что на основании пункта 3 этих Правил вознаграждение выплачивается автору служебного изобретения, полезной модели, промышленного образца независимо от их внедрения в производственную или иную деятельность работодателя или иного фактического использования работодателем. При этом суд может уменьшить размер указанного вознаграждения в случае, если работодатель не использует (недостаточно использует) служебное изобретение, служебную полезную модель или служебный промышленный образец либо вопреки своим разумным и обоснованным ожиданиям не извлекает выгоду из такого использования в результате действия факторов, которые не зависят от него и которые он не мог и не должен был предвидеть, или по иным уважительным причинам.

Одновременно пункт 3 Правил 2014 года не соответствует Конституции в той мере, в какой в отсутствие между работником и работодателем договора о размере вознаграждения, условиях и порядке его выплаты он не позволяет определять размер вознаграждения лицу, создавшему служебный результат интеллектуальной деятельности в соавторстве, с учетом личного вклада такого лица в полученный результат, когда расчет выплаты исходя из размера его средней заработной платы может приводить к явному нарушению принципов справедливости и соразмерности. Этим обусловлена необходимость внесения в аналогичный пункту 3 Правил 2014 года пункт 3 Правил 2020 года изменений, вытекающих из настоящего постановления.

Статьи 1387, 1398 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 3 статьи 1387 и статьи 1398 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 25.04.2023 N 920-О).

С точки зрения заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку они не позволяют иным лицам (помимо лица, подавшего заявку на изобретение) оспорить в административном или судебном порядке решение Роспатента о выдаче патента на изобретение по заявке, которая была признана отозванной и решение о признании которой отозванной было отменено. Заявитель связывает правовую неопределенность с отсутствием в пункте 3 статьи 1387 ГК РФ указания на возможность оспаривания решения о выдаче патента иным заинтересованным лицом и с тем, что пункт 1 статьи 1398 ГК РФ не предусматривает признания патента недействительным по иным основаниям, помимо указанных в этой норме, в частности в случае нарушения лицом, подавшим заявку на выдачу патента, правил, регулирующих процедуру получения патента. Заявитель также ссылается на то, что исключительное право на изобретение, затрагивающее экономические интересы иных лиц, не может возникать в результате незаконного получения патента.

Конституционный Суд определил, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции, не следует возможность выбора гражданином по своему усмотрению любых способов и процедур судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным категориям дел устанавливаются исходя из Конституции федеральными законами (определения Конституционного Суда от 02.07.2013 N 1046-О, от 17.02.2015 N 348-О и др.). При этом определение оснований и порядка признания недействительным патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец обеспечивает баланс интересов патентообладателей и иных участников гражданского оборота.

Таким образом, оспариваемые нормы не могут расцениваться в качестве нарушающих указанные в жалобе конституционные права заявителя.

Статьи 1477, 1483, 1484, 1515 ГК РФ, статьи 3.7, 4.5, 14.10, 14.33 КоАП РФ, статья 14.6 Закона о защите конкуренции

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения части 4 статьи 3.7, частей 1, 2 и 6 статьи 4.5, статьи 14.10 КоАП РФ во взаимосвязи с частью 6 статьи 4.5 и статьей 14.33 КоАП РФ, статьями 1477, 1483,1484, пунктом 2 статьи 1515 ГК РФ, статьей 14.6 Закона о защите конкуренции (определение Конституционного Суда от 30.05.2023 N 1400-О).

По мнению заявителей, оспариваемые законоположения не соответствуют Конституции, поскольку:

допускают применение административного наказания в виде конфискации товара, принадлежащего на праве собственности лицу, которое не привлекается к административной ответственности, и препятствуют его участию в деле об административном правонарушении;

исключают дифференциацию административного наказания в виде конфискации товара, притом что правонарушение касается отдельных элементов упаковки и может быть устранено без ущерба для самого товара;

по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой (в том числе с учетом пункта 157 Постановления Пленума ВС РФ N 10), позволяют считать нарушением исключительного права на словесный товарный знак само по себе употребление слова в его общепринятом значении в качестве единственно возможного термина, описывающего свойства товара, в составе словосочетания, которое имеет самостоятельный смысл;

устанавливают сроки давности привлечения к административной ответственности и условия их исчисления, которые недостаточны для надлежащего исследования всех обстоятельств использования товарного знака, а потому приводят к формальному правоприменению и снижению стандарта доказывания по таким делам.

Конституционный Суд установил, что, осуществляя правовое регулирование ответственности за нарушение интеллектуальных прав (пункт "о" статьи 71 Конституции), федеральный законодатель в пределах своих полномочий вправе устанавливать и изменять меры ответственности, в том числе их вид и размер, будучи вместе с тем связан предписаниями части 3 статьи 55 Конституции, которые во взаимосвязи со статьями 8, 17, 19, 34 и 35 Конституции применительно к праву частной собственности, свободе экономической деятельности допускают возможность их ограничений федеральным законом, если такие ограничения базируются на общих принципах права, отвечают требованиям равенства и справедливости, являются адекватными, соразмерными конституционно значимым целям и ценностям и необходимы для их защиты (Постановление КС РФ N 8-П).

Применительно к мерам гражданско-правовой ответственности за нарушение исключительного права на товарный знак Конституционный Суд указывал, что они должны определяться с учетом характера совершенного правонарушения и исходя из требования адекватности порождаемых ими последствий (в том числе для лица, в отношении которого они применяются) тому вреду, который причинен в результате противоправного деяния, с тем чтобы обеспечивалась их соразмерность правонарушению, соблюдался баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от противоправных посягательств (Постановления КС РФ N 8-П, N 40-П и др.).

Так, в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда, сформулированной в Постановлении КС РФ N 8-П, хотя пункты 1 и 2 статьи 1515 ГК РФ во взаимосвязи со статьями 1252, 1484 и 1487 этого Кодекса позволяют относить к контрафактным как поддельную продукцию, так и товар, снабженный законным товарным знаком, но импортированный в Россию без согласия правообладателя, этим, однако, не предопределяется возможность применения одинаковых мер гражданско-правовой ответственности к импортеру, ввозящему на территорию Российской Федерации поддельные или недоброкачественные товары, и к импортеру, не получившему на ввоз в Россию товара, ранее на законных основаниях выпущенного в оборот в другой стране, согласия правообладателя товарного знака. Очевидна разница в степени угрозы для законного оборота, степени общественной опасности использования потребителями товаров, контрафактных в силу поддельного происхождения, и товаров, признаваемых таковыми исключительно в силу их ввоза в страну неуполномоченным импортером.

Аналогичные требования лежат и в основе применения мер административной ответственности за нарушение интеллектуальных прав; иное - в силу конституционного запрета дискриминации и выраженных в Конституции идей справедливости и гуманизма - было бы несовместимо с принципом индивидуализации ответственности за административные правонарушения (постановления Конституционного Суда и от 13.07.2010 N 15-П, от 14.02.2013 N 4-П, от 25.02.2014 N 4-П, от 08.04.2014 N 10-П и др.).

Оспариваемая часть 1 статьи 14.10 КоАП РФ, устанавливая административную ответственность за незаконное использование средств индивидуализации товаров (работ, услуг), вопреки доводам заявителей, не предполагает необоснованного привлечения к административной ответственности и назначения несоразмерного административного наказания, а потому - как и пункт 2 статьи 1515 ГК РФ - не может рассматриваться как нарушающая конституционные права одного из заявителей, в делах которого судами было указано на наличие обозначения, сходного до степени смешения с товарным знаком иного правообладателя на ввозимом обществом на территорию Российской Федерации товаре, приобретенном у другого заявителя (иностранной компании).

Статья 1477 ГК РФ гарантирует определенность при предоставлении правовой охраны товарным знакам и знакам обслуживания (определение Конституционного Суда от 27.12.2022 N 3438-О). Статья 1483 ГК РФ обеспечивает защиту интересов участников гражданского оборота, включая потребителей, а статья 1484 ГК РФ - реализацию части 1 статьи 44 Конституции. Данные нормы - в том числе с учетом упомянутых в обращении разъяснений Пленума Верховного Суда - не могут расцениваться в качестве нарушающих в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права одного из заявителей, притом что в двух делах с его участием суд апелляционной инстанции, признавая размещенное на товаре обозначение сходным до степени смешения с товарным знаком иностранной компании, указал не только на использование одного и того же словесного элемента, но и на иные обстоятельства, в частности шрифт, которым исполнены обозначения. Что касается другого дела, то, вопреки требованию пункта 3 статьи 97 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации", исчерпание всех других внутригосударственных средств судебной защиты прав заявителя представленными материалами не подтверждается.

2. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2022 года подготовлена 28.04.2023

Статьи 208, 1226, 1252, 1474 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения абзацев первого и второго статьи 208, статьи 1226, абзаца третьего пункта 6 статьи 1252, пункта 4 статьи 1474 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 27.10.2022 N 2849-О).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку они исключают применение срока исковой давности к требованию о понуждении участника гражданского оборота изменить фирменное наименование.

Конституционный Суд указал, что статья 1226 ГК РФ обеспечивает определенность при предоставлении правовой охраны результатам интеллектуальной деятельности и приравненным к ним средствам индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий.

Абзац третий пункта 6 статьи 1252 и пункт 4 статьи 1474 ГК РФ, в свою очередь, конкретизируют порядок защиты исключительного права, являющегося в соответствии со статьей 1226 ГК РФ имущественным правом, в упомянутых в них случаях.

Требование о прекращении использования фирменного наименования (пункт 4 статьи 1474 ГК РФ) может быть удовлетворено, если нарушение имеет место на момент вынесения судом решения. Исковая давность распространяется на требования о возмещении убытков, причиненных неправомерным использованием фирменного наименования (абзацы четвертый и шестой пункта 152 Постановления Пленума ВС РФ N 10). Оспариваемые нормы - в том числе с учетом приведенных разъяснений - не могут расцениваться как нарушающие в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Статья 1033 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующим Конституции положение пункта 1 статьи 1033 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 21.11.2022 N 3154-О).

По мнению заявителя, пункт 1 статьи 1033 ГК РФ противоречит Конституции, поскольку оно позволяет закреплять в договоре коммерческой концессии любые ограничения прав его сторон, в том числе запрещать конкурирующую деятельность после прекращения договора.

Конституционный Суд указал, что пункт 3 статьи 1033 ГК РФ предусматривает, что ограничительные условия договора коммерческой концессии могут быть признаны недействительными по требованию антимонопольного органа или иного заинтересованного лица, если эти условия с учетом состояния соответствующего рынка и экономического положения сторон противоречат антимонопольному законодательству. Соответственно, пункт 1 статьи 1033 ГК РФ сам по себе не может расцениваться как нарушающий конституционные права заявителя.

Статьи 1252, 1301 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 3 статьи 1252, подпункта 1 статьи 1301 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 21.11.2022 N 3155-О).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку в системе действующего правового регулирования с учетом разъяснений, содержащихся в пунктах 56 и 65 Постановления Пленума ВС РФ N 10, они не позволяют суду при определении размера компенсации, подлежащей выплате правообладателю в случае нарушения исключительного права на один результат интеллектуальной деятельности несколькими способами, снизить с учетом фактических обстоятельств конкретного дела размер компенсации, если при этом обстоятельства конкретного дела свидетельствуют, в частности, о том, что правонарушение совершено впервые и что использование объектов интеллектуальной собственности, права на которые принадлежат другим лицам, с нарушением этих прав не являлось существенной частью предпринимательской деятельности нарушителя и не носило грубый характер. Кроме того, заявитель указал, что в деле с его участием суды при квалификации нарушения не учли единство намерений нарушителя.

Конституционный Суд установил, что оспариваемые нормы - в том числе с учетом правовых позиций, выраженных в Постановлениях КС РФ N 28-П и N 40-П, и разъяснений, содержащихся в Постановлении Пленума ВС РФ N 10, - не могут расцениваться как нарушающие в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого суд исходил из соразмерности и обоснованности размера компенсации (10 000 рублей за каждое нарушение).

Статьи 1257, 1300 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения статьи 1257, пункта 1 статьи 1300 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 29.09.2022 N 2541-О).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку по смыслу, приданному им в конкретном деле, они позволяют судам не учитывать доказательства авторства гражданина, ранее надлежаще указанного в качестве автора произведения, если такое указание изменено неизвестными лицами.

Конституционный Суд указал, что в соответствии с разъяснениями, содержащимися в пунктах 109 и 110 Постановления Пленума ВС РФ N 10, при рассмотрении судом дела о защите авторских прав надлежит исходить из того, что, пока не доказано иное, автором произведения считается лицо, указанное в качестве такового на оригинале или экземпляре произведения либо иным образом в соответствии с пунктом 1 статьи 1300 ГК РФ (статья 1257 ГК РФ), в Реестре программ для ЭВМ или в Реестре баз данных (пункт 6 статьи 1262 ГК РФ); необходимость исследования иных доказательств может возникнуть в случае, если авторство лица на произведение оспаривается путем представления соответствующих доказательств; при этом отсутствует исчерпывающий перечень доказательств авторства.

Оспариваемые нормы, обеспечивающие защиту интересов авторов произведений и иных правообладателей, не могут - в том числе во взаимосвязи с нормами о доказательствах и доказывании в гражданском процессе и с учетом приведенных разъяснений Постановления Пленума ВС РФ N 10 - расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя. Установление же и исследование фактических обстоятельств конкретного дела, оценка доказательств, послуживших основанием для применения в нем тех или иных норм права и для вывода суда о том, что заявителем не доказано авторство на фотографию, не входят в компетенцию Конституционного Суда.

Статьи 1301, 1311 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 29.09.2022 N 2493-О).

По мнению заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку они позволяют применять к гражданам, использовавшим в сети Интернет цифровые фотографии без разрешения правообладателя, имущественные санкции в размере, многократно превышающем причиненный ущерб и несоразмерном затраченным на изготовление фотографий средствам, и - с учетом несоответствия устаревших норм права современному уровню технического развития - допускают необоснованное обогащение недобросовестных создателей таких объектов.

Конституционный Суд определил, что подпункт 1 статьи 1301 ГК РФ не может - в том числе с учетом абзаца третьего пункта 3 статьи 1252 ГК РФ, позиций, выраженных в Постановлениях КС РФ от N 28-П и N 40-П, и разъяснений, содержащихся в пункте 64 Постановления Пленума ВС РФ N 10, - рассматриваться как нарушающий в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Статья 1473 ГК РФ, статья 14 Закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения пункта 5 статьи 1473 ГК РФ, статьи 14 Закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ (определение Конституционного Суда от 29.09.2022 N 2545-О).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку они не позволяют применить правила об исковой давности к требованию органа, осуществляющего государственную регистрацию юридических лиц, о понуждении юридического лица к изменению фирменного наименования. Заявитель полагает, что данные нормы ставят такой орган в преимущественное положение, позволяя ему не исполнять обязанности, связанные со своевременным выявлением нарушений законодательства. Кроме того, оспариваемые нормы приводят к тому, что юридическое лицо может быть лишено фирменного наименования без учета давности допущенного нарушения и не может быть уверено в неизменности своего официального признанного статуса и в приобретенных правах.

Конституционный Суд указал, что статья 14 Закона от 18.12.2006 N 231-ФЗ развивает положение части 2 статьи 15 Конституции об обязанности граждан и их объединений соблюдать Конституцию и законы и обеспечивает определенность при приведении фирменных наименований юридических лиц в соответствие с правилами параграфа 1 главы 76 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 26.03.2019 N 718-О).

Пункт 5 статьи 1473 ГК РФ создает гарантии соблюдения перечисленных в нем правил о фирменных наименованиях юридических лиц и защиты интересов участников гражданского оборота, включая потребителей.

Соответственно, оспариваемые нормы - в том числе с учетом разъяснений, содержащихся в абзаце седьмом пункта 152 Постановления Пленума ВС РФ N 10, в соответствии с которыми иск на основании пункта 5 статьи 1473 ГК РФ может быть предъявлен органом, осуществляющим государственную регистрацию юридических лиц, пока действует исключительное право на фирменное наименование, - не могут расцениваться как нарушающие в обозначенном в жалобах аспекте конституционные права заявителя.

3. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2022 года

подготовлена 28.11.2022

Статьи 1229, 1479, 1484, 1515 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения абзаца третьего пункта 1 статьи 1229, статьи 1479, пункта 3 статьи 1484, пункта 4 статьи 1515 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 27.01.2022 N 107-О).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку они позволяют взыскать компенсацию за нарушение исключительного права действиями, совершенными за пределами Российской Федерации.

Конституционный Суд указал, что абзац третий пункта 1 статьи 1229 ГК РФ имеет целью защиту интересов обладателей исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (определение Конституционного Суда от 29.01.2019 N 190-О).

Статья 1479 ГК РФ конкретизирует правила статьи 1231 ГК РФ.

Пункт 3 статьи 1484 ГК РФ направлен на реализацию части 1 статьи 44 Конституции во взаимосвязи с частью 4 статьи 15, частью 3 статьи 17, частью 2 статьи 34 и частью 3 статьи 55 Конституции, а также на реализацию обязательств Российской Федерации по международным договорам, в частности Парижской конвенции, Мадридскому соглашению о международной регистрации знаков от 14.04.1891 (определения Конституционного Суда от 24.09.2013 N 1342-О, от 25.10.2018 N 2590-О и др.).

Пункт 4 статьи 1515 ГК РФ, закрепляющий право правообладателя требовать по своему выбору от правонарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации и предусматривающий способы ее расчета, развивает положения пункта 3 статьи 1252 ГК РФ и направлен на защиту интересов обладателя исключительного права на товарный знак.

Оспариваемые нормы - при том что установление того, нарушено ли исключительное право ответчиком, относится к компетенции суда, рассматривающего дело (определение Конституционного Суда от 18.06.2020 N 1345-О), - не могут расцениваться как нарушающие права заявителя.

Статья 1248 ГК РФ

Конституционный Суд признал соответствующим Конституции положения пункта 2 статьи 1248 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 28.04.2022 N 1076-О).

По мнению заявителя, оспариваемое законоположение противоречит Конституции, поскольку оно не позволяет оспорить действия и решения Федеральной службы по интеллектуальной собственности (Роспатент), не подлежащие оспариванию в административном порядке.

Конституционный Суд указал, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции, не следует возможность выбора гражданином по своему усмотрению любых способов и процедур судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным категориям дел определяются исходя из Конституции федеральными законами (определения Конституционного Суда от 02.07.2013 N 1046-О, от 17.02.2015 N 348-О и др.).

Пункт 2 статьи 1248 ГК РФ закрепляет, что в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, защита интеллектуальных прав в перечисленных в этой норме отношениях осуществляется в административном (досудебном) порядке, и устанавливает последующий судебный контроль применительно к такому порядку разрешения споров. Данная норма, сама по себе не регулирующая возможность оспаривания решений Роспатента в иных ситуациях, не может расцениваться как нарушающая в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого суды указали, что направление оспариваемого уведомления не является ненормативным правовым актом или действием, которое само по себе может быть предметом судебной проверки.

Статья 1260 ГК РФ

Конституционный Суд признал пункт 3 статьи 1260 ГК РФ не соответствующим Конституции (постановление Конституционного Суда от 16.06.2022 N 25-П).

По мнению заявителя, оспариваемое законоположение противоречит Конституции в той мере, в какой оно в случае использования в произведении объектов, права на которые принадлежат иным лицам и неправомерность использования которых не доказана, позволяет отказывать автору в защите прав на созданную его творческим трудом часть произведения и допускает отказ в защите прав на это произведение как таковое в связи с использованием этих объектов, притом что такие лица о нарушении своих прав не заявляли. Кроме того, заявитель указывал, что оспариваемая норма позволяет освобождать участников гражданского оборота от ответственности за нарушение, совершение которого доказано. Заявитель в жалобе выразил также несогласие с квалификацией судами созданной им программы для электронной вычислительной машины (ЭВМ) в качестве составного произведения и отметил, что она не представляет собой результат творческого подбора или расположения материалов.

Конституционный Суд постановил, что в силу российского законодательства авторские права на программу для ЭВМ (включая право авторства, право на имя, исключительное право) возникают у ее создателя с момента создания данной программы в объективной форме в качестве результата творческого труда.

Такой порядок возникновения авторских прав в силу гарантий охраны интеллектуальной собственности (часть 1 статьи 44 Конституции) должен распространяться на все программы для ЭВМ, в том числе на относящиеся к составным произведениям. Являющаяся составным произведением программа для ЭВМ охраняется как результат творческого труда автора, который согласно подпункту 2 пункта 2 статьи 1259 ГК РФ заключается в подборе или расположении материалов. Использование объектов (программ для ЭВМ) для создания составного произведения, как следует из абзацев второго и третьего пункта 1 статьи 1229, статьи 1270 ГК РФ, требует согласия авторов (правообладателей) использованных объектов. Вместе с тем само по себе создание упомянутого составного произведения не лишает каких-либо прав авторов (правообладателей) использованных объектов. При этом осуществление авторских прав автором программы для ЭВМ как составного произведения в силу пункта 3 статьи 1260 ГК РФ допускается только при условии соблюдения прав авторов (правообладателей) объектов (программ для ЭВМ), использованных для создания этой программы. Соответственно, возникновение авторских прав автора программы для ЭВМ как составного произведения только при условии получения такого согласия несоразмерно затрагивало бы гарантии охраны интеллектуальной собственности, притом что дальнейшее ее использование возможно только при выполнении названного условия. Таким образом, авторские права возникают с упомянутого момента и только тогда, когда при создании программы для ЭВМ как составного произведения ее автором не были соблюдены права авторов (правообладателей) использованных для ее создания объектов (программ для ЭВМ), в частности, не было получено их согласие на такое использование этих объектов.

Основанная на этих нормативных предписаниях позиция применительно к исключительному праву на производные и составные произведения сформулирована в Постановлении Пленума ВС РФ N 10. В пункте 88 Постановления Пленума ВС РФ N 10 указано, что исключительное право автора производного или составного произведения возникает в силу факта создания такого произведения, но использоваться последнее может только с согласия авторов (иных правообладателей) использованных произведений на переработку их произведения или на включение его в составное произведение. При этом использование производного или составного произведения, созданного с нарушением прав авторов (иных правообладателей) использованных произведений, является нарушением прав последних. Неправомерное использование производного или составного произведения нарушает исключительное право как правообладателя производного или составного произведения, так и правообладателей использованных произведений.

Такой подход позволяет обеспечить как конституционно допустимое соотношение прав и законных интересов авторов составных произведений и авторов (правообладателей) произведений, использованных для создания составных произведений, сохраняя за автором составного произведения, ограниченного в осуществлении его авторских прав в связи с несоблюдением им авторских прав авторов (правообладателей) использованных произведений, возможность использовать свое произведение при выполнении указанного в законе условия, так и правовую охрану упомянутых составных произведений, защиту авторских прав их создателей, авторов (правообладателей) использованных для их создания произведений в отношениях между собой и с иными лицами (статьи 11, 12, 1225, 1250-1252 ГК РФ). Само по себе это согласуется с закрепленными в Конституции гарантиями свободного использования каждым своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, охраны интеллектуальной собственности и государственной, в том числе судебной, защиты прав и свобод человека и гражданина.

При этом исходя из принципа поддержания доверия граждан к закону и действиям государства необходимо принимать во внимание и то, что при оценке правовых последствий создания программы для ЭВМ с использованием объектов (программ для ЭВМ), права на которые принадлежат иным авторам (правообладателям), и предъявления тех или иных требований, направленных на защиту своих прав, участники гражданского оборота, действующие разумно и осмотрительно, полагаются в том числе на истолкование, придаваемое положениям гражданского законодательства в приведенных разъяснениях Пленума Верховного Суда.

Так, отказ суда в защите авторских прав автора программы для ЭВМ как составного произведения по его иску к лицу, использующему эту программу в отсутствие его согласия, только на том основании, что сам истец не вправе ее использовать, поскольку им не выполнено условие о соблюдении прав авторов (правообладателей) использованных при создании программы произведений, притом что последние не обращались за защитой своих прав в установленном законом порядке, не вовлечены в конкретное судебное разбирательство в ином качестве, означает применение судом мер в связи с нарушением прав авторов (правообладателей) использованных произведений в публичных целях, связанных с пресечением нарушений в сфере интеллектуальной собственности. Однако авторы (правообладатели) использованных произведений в силу присущего гражданскому праву, гражданскому и арбитражному процессу принципа диспозитивности вправе сами определять, защищать ли им свое нарушенное право.

Соответственно, отказ суда на этом основании в защите авторских прав создателя программы для ЭВМ как составного произведения не может быть оправдан одной только целью пресечения нарушений прав авторов (правообладателей) объектов (программ для ЭВМ), использованных при создании указанной программы для ЭВМ, тем более если при этом оставляется без внимания возможное нарушение прав на такие использованные объекты (программы для ЭВМ) ответчиком. В таком случае отказ суда в защите авторских прав фактически осуществляется, вопреки конституционным требованиям справедливости и соразмерности, вытекающим из части 3 статьи 17, части 1 и 2 статьи 19, части 3 статьи 55 Конституции, в интересах лица, использующего программу для ЭВМ, признанную составным произведением, в ущерб интересам ее автора, результатом творческого труда которого она является.

По существу, защита авторских прав только при условии получения согласия авторов (правообладателей) использованных объектов (программ для ЭВМ) на использование их в составном произведении ставит - в отсутствие конституционно оправданной цели - реализацию закрепленных Конституцией гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав и свобод автора программы для ЭВМ, являющейся составным произведением, в зависимость от волеизъявления третьих лиц. Невозможность защитить права автора программы для ЭВМ в рассматриваемой ситуации существенно затрудняла бы и осуществление им авторских прав впоследствии при выполнении указанного в пункте 3 статьи 1260 ГК РФ условия, что не позволяло бы говорить о соблюдении баланса интересов всех участников соответствующих правоотношений.

Выбор способа защиты права предопределяется правовыми нормами с учетом характера нарушения и фактических обстоятельств дела (определения Конституционного Суда от 21.09.2017 N 1791-О, N 1792-О и др.), которые должны быть установлены судом при решении вопроса о том, избран ли истцом надлежащий способ защиты прав и имеются ли основания для удовлетворения конкретных требований автора составного произведения. Так, в случае взыскания автором программы для ЭВМ, являющейся составным произведением, в соответствии со статьей 1252 ГК РФ компенсации за нарушение исключительного права предполагается среди прочего учет того, что использоваться такое произведение может только при условии соблюдения прав авторов (правообладателей) использованных произведений. Принимая во внимание необходимость соблюдения требований справедливости и соразмерности, однако, нельзя игнорировать и обстоятельства использования такой программы для ЭВМ ответчиком (без требуемого на это согласия), притом, что он может использовать ее с целью извлечения прибыли.

Баланс интересов сторон соответствующих отношений надо также оценивать с учетом обстоятельств использования использованных объектов (программ для ЭВМ) автором программы для ЭВМ как составного произведения, на стороне которого может отсутствовать явная недобросовестность и неосмотрительность при создании результата интеллектуальной деятельности.

При этом в рассматриваемой ситуации пункт 3 статьи 1260 ГК РФ в истолковании, придаваемом ему правоприменительной практикой, может не гарантировать и защиту авторских прав на объекты, созданные автором собственным творческим трудом, в том числе не сопряженным с недобросовестностью с его стороны, притом что определение того, относится ли тот или иной объект к объектам авторского права, осуществляется судом в рамках своих полномочий (определение Конституционного Суда от 18.06.2020 N 1345-О), и использованные в программе для ЭВМ как составном произведении наряду с объектами, права на которые принадлежат иным авторам (правообладателям).

Как следует из правовых позиций, выраженных Конституционным Судом в постановлении от 23.12.2013 N 29-П на основе ранее принятых решений, суд общей юрисдикции или арбитражный суд в силу статьи 120 Конституции самостоятельно решает вопрос о том, подлежит ли та или иная норма применению в рассматриваемом им деле. Частью 2 статьи 4, частями 1 и 2 статьи 15, частью 1 статьи 19, частью 1 статьи 120 Конституции обусловлено требование единства практики применения законодательных норм всеми судами. Иное вело бы к нарушению принципа правовой определенности, подрывало бы доверие к закону участников гражданского оборота, соотносящих свои действия с законом в его официальном толковании. Как подчеркивал Конституционный Суд, в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование нормативных положений, что обязывает суд следовать такому варианту понимания и применения норм, при котором исключается возможность ущемления гарантируемых Конституцией прав и свобод человека и гражданина (постановления Конституционного Суда от 08.11.2012 N 25-П, от 08.11.2016 N 22-П, от 15.04.2020 N 18-П и др.). Однако буквальное содержание оспариваемого положения, подтвержденное судебными постановлениями по делу с участием заявителя, создавая условия для отказа суда в защите авторских прав создателя программы для ЭВМ в споре с лицом, использующим ее в отсутствие его согласия, только на том основании, что названная программа является составным произведением и ее автором не выполнено условие о соблюдении прав авторов (правообладателей) объектов (программ для ЭВМ), использованных для ее создания, такого ущемления не исключает.

Таким образом, пункт 3 статьи 1260 ГК РФ не соответствует Конституции, поскольку в системе действующего правового регулирования он допускает отказ суда в защите авторских прав создателя программы для ЭВМ в споре с лицом, использующим указанную программу для ЭВМ в отсутствие его согласия, только на том основании, что названная программа является составным произведением и ее автором не выполнено условие о соблюдении прав авторов (правообладателей) объектов (программ для ЭВМ), использованных для ее создания, тем более в случаях, когда ответчик также не обладает необходимыми правами на использование таких объектов (программ для ЭВМ).

Федеральному законодателю надлежит внести изменения в действующее правовое регулирование таким образом, чтобы был обеспечен баланс прав автора программы для ЭВМ, которая является составным произведением, и прав авторов (правообладателей) объектов (программ для ЭВМ), использованных для ее создания, не исключая при этом защиту имущественных интересов автора этой программы для ЭВМ, в том числе путем взыскания компенсации за нарушение другими лицами его исключительного права.

До внесения данных изменений пункт 3 статьи 1260 ГК РФ не должен во всяком случае применяться в качестве основания для отказа в защите права авторства, права автора на имя создателя программы для ЭВМ как составного произведения и исключительного права в части предъявления требования о пресечении нарушающих право автора действий в случаях, когда ответчик тоже не вправе использовать такие объекты (программы для ЭВМ), а также для отказа в защите в полном объеме авторских прав (включая исключительные права) на ту часть программы для ЭВМ как составного произведения, которая создана самим автором такой программы и использована в ней как в составном произведении наряду с объектами (программами для ЭВМ), права на которые принадлежат иным авторам (правообладателям).

Статьи 1270, 1317, 1324 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения подпункта 6 пункта 2 статьи 1270, подпункта 8 пункта 2 статьи 1317, подпункта 1 пункта 2 статьи 1324 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 31.03.2022 N 687-О).

По мнению заявителя, оспариваемые положения противоречат Конституции, поскольку они позволяют привлечь к ответственности за публичное исполнение с помощью теле- или радиоприемника записи исполнения или фонограммы, принятой в составе сообщенной организацией эфирного вещания теле- или радиопередачи, лицо, не владеющее экземпляром результата интеллектуальной деятельности, не имеющее возможности его выбрать, т.е. при отсутствии его вины. Как полагает заявитель, взыскание компенсации за нарушение исключительных прав происходит без учета того, что вознаграждение за сообщение произведений в эфир или по кабелю уже выплачено правообладателям организациями эфирного или кабельного вещания.

Конституционный Суд установил, что подпункт 6 пункта 2 статьи 1270 ГК РФ конкретизирует положения части 1 статьи 44 Конституции, пункта 1 статьи 11 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886, пункта 1 статьи 4.bis Всемирной конвенции об авторском праве от 06.09.1952 (определение Конституционного Суда от 21.12.2011 N 1679-О-О). Иные оспариваемые нормы также имеют целью реализацию гарантий, закрепленных в упомянутом положении Конституции.

Оспариваемые положения, не регулирующие основания гражданско-правовой ответственности за нарушение исключительных прав, не могут расцениваться в качестве нарушающих в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого суд первой инстанции указал, что имевшее место публичное исполнение музыкальных произведений направлено на повышение качества обслуживания посетителей и увеличение дохода от хозяйственной деятельности, и счел несостоятельным довод заявителя об обусловленности исполнения произведений намерением постоянно слушать возможные оповещения о чрезвычайных обстоятельствах. Кроме того, в этом деле суд кассационной инстанции отметил, что, определяя размер компенсации за нарушение исключительных прав, суд первой инстанции учитывал среди прочего степень вины нарушителя, вероятные убытки правообладателей и требование соразмерности компенсации последствиям нарушения.

Статья 1301 ГК РФ

Конституционный Суд признал подпункт 1 статьи 1301 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 28.04.2022 N 1049-О).

По мнению заявителя, оспариваемое положение противоречит Конституции, поскольку оно - в том числе с учетом Постановлений КС РФ N 28-П и N 40-П - не позволяет на основе обстоятельств конкретного дела снизить размер компенсации за нарушение исключительного права ниже предела, установленного в этой норме. Заявитель указывает, что отсутствие у суда возможности снизить несоразмерный и несправедливый размер компенсации подрывает доверие юридических лиц и граждан к закону и суду и позволяет обогащаться истцам, безвозмездно приобретшим права на произведения, художественная ценность которых отсутствует и которые использовались ответчиками в информационных и культурных целях.

Конституционный Суд установил, что оспариваемая норма, закрепляющая один из способов расчета компенсации за нарушение исключительного права на произведение, не может - в том числе с учетом абзаца третьего пункта 3 статьи 1252 ГК РФ, позиций, выраженных в Постановлении КС РФ N 28-П и Постановлении N 40-П, и разъяснений, содержащихся в пункте 64 Постановления Пленума ВС РФ N 10, - рассматриваться как нарушающая конституционные права заявителя, перечисленные в жалобе.

Статья 1483 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пункта 1 и подпункта 2 пункта 6 статьи 1483 ГК РФ соответствующими Конституции (определение Конституционного Суда от 28.04.2022 N 1077-О).

По мнению заявителя, оспариваемые законоположения противоречат Конституции: пункт 1 статьи 1483 ГК РФ - как позволяющий считать, что различительной способностью не обладает товарный знак, который содержит неохраняемый элемент, включенный в качестве сильного элемента в охраняемые товарные знаки других лиц; подпункт 2 пункта 6 статьи 1483 ГК РФ - как допускающий вывод о том, что товарный знак с сильным неохраняемым словесным элементом сходен до степени смешения с товарными знаками иных правообладателей, имеющими тот же сильный неохраняемый словесный элемент.

Конституционный Суд установил, что оспариваемые нормы обеспечивают защиту интересов участников гражданского оборота, включая потребителей, и - в том числе с учетом содержащихся в пункте 162 Постановления Пленума ВС РФ N 10 разъяснений, в соответствии с которыми, в частности, при установлении сходства обозначения и товарного знака сходство лишь неохраняемых элементов во внимание не принимается, - не могут считаться нарушающими в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого суд кассационной инстанции, отклоняя довод заявителя о том, что конкретный словесный элемент комбинированного обозначения является неохраняемым, сослался в том числе на упоминание в заявке на государственную регистрацию этого обозначения в качестве товарного знака всех его элементов как охраняемых и на признание Роспатентом неохраняемым только иного словесного элемента.

4. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2021 года

подготовлена 23.03.2022

Статья 3 Патентного закона Российской Федерации

Конституционный Суд признал соответствующими Конституции положения абзаца второго пункта 3 статьи 3 Патентного закона (определение Конституционного Суда от 30.11.2021 N 2536-О).

По мнению заявителей, оспариваемые законоположения противоречат Конституции, поскольку они позволяют продлить срок действия патента на изобретение, относящееся к лекарственному средству, если таким патентом охраняется не новое действующее вещество, а новая лекарственная форма известного действующего вещества, на применение которого ранее было получено разрешение.

Конституционный Суд указал, что сама по себе возможность продления в установленных законом случаях срока действия патента на изобретение, относящееся к такому продукту, как лекарственное средство, пестицид или агрохимикат, для применения которых требуется получение в установленном законом порядке разрешения, закреплена законодателем с учетом специфики соответствующих правоотношений и необходимости обеспечения гарантий охраны интеллектуальной собственности (часть 1 статьи 44 Конституции). Оспариваемые положения не могут рассматриваться как нарушающие в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителей, в деле с участием которых Суд по интеллектуальным правам установил, что препарат, патент на который продлен, и иной препарат, разрешение на применение которого получено, являются различными лекарственными средствами; они не являются разными лекарственными формами одного лекарственного средства.

Статья 1252 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения абзаца третьего пункта 3 статьи 1252 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 20.07.2021 N 1603-О).

По мнению заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку по смыслу, придаваемому им в пункте 64 Постановления Пленума ВС РФ N 10, они позволяют снижать размер компенсации за нарушение исключительного права на один результат интеллектуальной деятельности многократными повторяющимися действиями, совершенными одним лицом, ниже минимального предела, установленного ГК РФ.

Конституционный Суд установил, что сформулированные в Постановлении КС РФ N 28-П правовые позиции о снижении размера компенсации за нарушение исключительного права, имеющие общий (универсальный) характер, должны учитываться не только при применении тех же самых норм ГК РФ, которые стали непосредственным предметом проверки Конституционного Суда, и лишь в контексте идентичных обстоятельств дела, но и в аналогичных ситуациях (Постановление N 40-П). При этом в Постановлении КС РФ N 40-П Конституционный Суд подчеркнул, что в некоторых случаях отсутствие у суда правомочия снизить размер компенсации может повлечь - вразрез с правовыми позициями Конституционного Суда о необходимости учета фактических обстоятельств дела и вопреки требованиям справедливости и разумности - явную несоразмерность налагаемой на ответчика имущественной санкции ущербу, причиненному истцу, и тем самым нарушение баланса их прав и законных интересов.

Абзац третий пункта 3 статьи 1252 ГК РФ как сам по себе, так и в истолковании, придаваемом ему правоприменительной практикой, в частности в пункте 64 Постановления Пленума ВС РФ N 10, не может рассматриваться как нарушающий в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого суды указали, что взыскание компенсации за нарушение исключительного права в размере перечисленного иному правообладателю вознаграждения является справедливым и обоснованным и что нарушение исключительного права обусловлено в том числе бездействием заявителя при заключении ответчиком дополнительного лицензионного договора с организацией по управлению правами на коллективной основе.

5. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2021 года

подготовлена 23.07.2021

Статьи 1248, 1398 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пункта 2 статьи 1248 и пункта 1 статьи 1398 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 25.03.2021 N 546-О).

По мнению заявителя, оспариваемые законоположения противоречат Конституции, а именно:

пункт 2 статьи 1248 ГК РФ, разграничивая полномочия Роспатента по признанию патента недействительным и полномочия суда, проверяющего законность таких решений, лишает лицо возможности приводить правовые доводы, касающиеся недействительности патента, на любом этапе оспаривания, в том числе в суде, и фактически позволяет сохранять правовую охрану технических решений, предоставленную с нарушением принципа законности;

пункт 1 статьи 1398 ГК РФ во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 1229, статьями 1350, 1364, подпунктом 1, подпунктами 2 и 3 пункта 2 статьи 1375 ГК РФ допускает "двойное патентование" одного и того же технического решения в рамках группы изобретений за счет его включения в несколько независимых пунктов формулы путем различного описания; предписывает сохранять правовую охрану технического решения, повторно описанного в составе структурной формулы группы изобретений при оспаривании предоставления правовой охраны конкретному техническому решению; не допускает защиты публичных интересов и законных ожиданий, возникающих в связи с переходом технических решений в общественное достояние.

Конституционный Суд установил, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции, не следует возможность выбора гражданином по своему усмотрению любых способов и процедур судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным категориям дел определяются, исходя из Конституции, федеральными законами (определения Конституционного Суда от 02.07.2013 N 1046-О, от 17.02.2015 N 348-О и др.); федеральный законодатель в рамках реализации своих дискреционных полномочий вправе установить случаи обязательного досудебного порядка урегулирования спора (определения Конституционного Суда от 25.10.2018 N 2570-О, от 23.07.2020 N 1788-О и др.).

Как неоднократно указывал Конституционный Суд, досудебный порядок разрешения споров не только не исключает, а, напротив, предусматривает возможность для лица обратиться в суд с жалобой на решение соответствующего административного органа (постановление от 20.05.1997 N 8-П, определения от 02.10.2003 N 393-О, от 29.05.2014 N 1252-О и др.). Закрепленный ГК РФ административный (досудебный) порядок защиты интеллектуальных прав предполагает использование наиболее эффективных инструментов защиты прав граждан и их объединений и как таковой не может считаться нарушающим права граждан (определение Конституционного Суда от 10.03.2016 N 448-О).

Согласно абзацу первому пункта 137 Постановления Пленума ВС РФ N 10 при рассмотрении дел об оспаривании решений Роспатента и федерального органа исполнительной власти по селекционным достижениям, принятых по результатам рассмотрения возражений, заявлений, податель возражения, заявления вправе представлять доказательства, которые не были предметом исследования административного органа при вынесении оспариваемого решения, для опровержения выводов этого органа, не дополняя при этом изначально поданное возражение, заявление новыми доводами (основаниями); документы, дополняющие изначально поданное возражение, заявление, могут быть положены в основу самостоятельного возражения, заявления.

Таким образом, пункт 2 статьи 1248 ГК РФ, предусматривающий последующий судебный контроль в отношении внесудебного порядка разрешения споров, не может - в том числе с учетом упомянутых разъяснений Верховного Суда - рассматриваться как нарушающий в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Пункт 1 статьи 1398 ГК РФ не может также расцениваться как нарушающий в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя, в деле с участием которого президиум Суда по интеллектуальным правам указал, что доводы о недопустимости "двойного патентования", понятие которого в кассационной жалобе раскрывается через его противоречие общественным интересам, выходят за пределы рассматриваемого спора и что по данному основанию заявитель возражение в Роспатент не подавал.

6. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2020 года

подготовлена 04.03.2021

Статья 1387 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение пункта 3 статьи 1387 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 29.09.2020 N 2221-О).

По мнению заявителя, оспариваемое положение противоречит Конституции, поскольку практикой Суда по интеллектуальным правам ему придано истолкование, в соответствии с которым административный порядок рассмотрения спора является обязательным. Заявитель также ссылается на то, что был лишен возможности оспорить в суде решение Роспатента об отказе в выдаче патента и что Суд по интеллектуальным правам имеет возможность произвольно выбирать - рассматривать требование об оспаривании решения, принятого в результате экспертизы заявки на изобретение по существу, или решения, принятого по поданному в Роспатент возражению.

Конституционный Суд установил, что из права каждого на судебную защиту его прав и свобод, как оно сформулировано в статье 46 Конституции, не следует возможность выбора гражданином по своему усмотрению любых способов и процедур судебной защиты, особенности которых применительно к отдельным категориям дел определяются исходя из Конституции федеральными законами (определения Конституционного Суда от 02.07.2013 N 1046-О, от 17.02.2015 N 348-О и др.); в рамках реализации своих дискреционных полномочий федеральный законодатель вправе установить случаи обязательного досудебного порядка урегулирования спора (определения Конституционного Суда от 25.10.2018 N 2570-О, от 23.07.2020 N 1788-О и др.).

Как неоднократно указывал Конституционный Суд, досудебный порядок разрешения споров не только не исключает, а напротив, предусматривает возможность для лица обратиться в суд с жалобой на решение соответствующего административного органа (постановление Конституционного Суда от 20.05.1997 N 8-П; определения Конституционного Суда от 02.10.2003 N 393-О, от 29.05.2014 N 1252-О и др.). Закрепленный ГК РФ административный (досудебный) порядок защиты интеллектуальных прав предполагает использование наиболее эффективных инструментов защиты прав граждан и их объединений и как таковой не может считаться нарушающим права граждан (определение Конституционного Суда от 10.03.2016 N 448-О).

Оспариваемое положение, в том числе с учетом иных норм ГК РФ, в частности пункта 2 статьи 11 и пункта 2 статьи 1248 ГК РФ, предусматривающих последующий судебный контроль в отношении внесудебного порядка разрешения споров, включая споры, связанные с отказом в выдаче патента на изобретение (определение Конституционного Суда от 24.03.2015 N 663-О), не может расцениваться как нарушающее в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

Статья 1515 ГК РФ

Конституционный Суд признал подпункт 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ не соответствующим Конституции (постановление Конституционного Суда от 24.07.2020 N 40-П).

Поводом к рассмотрению дела явился запрос Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда, согласно которому в контексте сложившейся правоприменительной практики оспариваемая норма не позволяет суду снизить размер компенсации за нарушение одним действием исключительного права только на один товарный знак, если правообладатель данного товарного знака использует в качестве способа защиты требование выплатить компенсацию в двукратном размере стоимости права использования товарного знака, определяемой исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное использование товарного знака. Тем самым суд лишен возможности учесть все значимые обстоятельства дела (включая тяжелую жизненную ситуацию ответчика - индивидуального предпринимателя) и присудить сумму компенсации, соразмерную допущенному нарушению. По мнению заявителя, такое толкование оспариваемой нормы также необоснованно ограничивает сферу действия правовых позиций, изложенных Конституционным Судом в Постановлении КС РФ N 28-П.

Конституционный Суд установил, что согласно подпункту 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ, регулирующей ответственность за незаконное использование товарного знака, правообладатель вправе по своему выбору требовать от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации в двукратном размере стоимости товаров, на которых незаконно размещен товарный знак, или в двукратном размере стоимости права использования товарного знака, определяемой исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное использование товарного знака.

В Постановлении КС РФ N 8-П Конституционный Суд указывал, что в каждом конкретном случае меры гражданско-правовой ответственности, устанавливаемые в целях защиты конституционно значимых ценностей, должны определяться исходя из требования адекватности порождаемых ими последствий (в том числе для лица, в отношении которого они применяются) тому вреду, который причинен в результате противоправного деяния, с тем чтобы обеспечивалась их соразмерность правонарушению, соблюдался баланс основных прав индивида и общего интереса, состоящего в защите личности, общества и государства от противоправных посягательств.

Сформулированные в названном постановлении Конституционного Суда правовые позиции имеют общий (универсальный) характер в том смысле, что они должны учитываться не только при применении тех же самых норм ГК РФ, которые стали непосредственным предметом проверки Конституционного Суда, и лишь в контексте идентичных обстоятельств дела, но и в аналогичных ситуациях. Соответственно, и в случае взыскания за нарушение исключительного права на один товарный знак компенсации, определенной по правилам подпункта 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ, должна быть обеспечена возможность ее снижения, если размер подлежащей выплате компенсации многократно превышает размер причиненных правообладателю убытков (притом что убытки поддаются исчислению с разумной степенью достоверности, а их превышение должно быть доказано ответчиком) и если при этом обстоятельства конкретного дела свидетельствуют, в частности, о том, что правонарушение совершено индивидуальным предпринимателем впервые и что использование объектов интеллектуальной собственности, права на которые принадлежат другим лицам, с нарушением этих прав не являлось существенной частью его предпринимательской деятельности и не носило грубый характер.

Оценка сопоставимости условий использования с обстоятельствами нарушения должна осуществляться судом, рассматривающим конкретное дело, а правовое регулирование не должно препятствовать нахождению баланса интересов правообладателя и индивидуальных предпринимателей - ответчиков, при том что поиск такого баланса оказывается затруднен при формальном подходе к сопоставимости. При оценке стоимости права, которая взимается за правомерное использование товарного знака тем способом, который использовал нарушитель, следует учитывать и правила об исчерпании исключительного права на товарный знак (статья 1487 ГК РФ), предполагающие, что розничному продавцу не требуется заключать лицензионный договор с правообладателем в случае продажи товара, введенного в гражданский оборот на территории Российской Федерации правообладателем или с его согласия. Чтобы установить факт нарушения прав правообладателя товарного знака, суд оценивает представленные сторонами и истребованные от третьих лиц, в том числе лицензиатов, по ходатайству лиц, участвующих в деле, доказательства, указывающие, произведены или нет проданные индивидуальным предпринимателем товары третьими лицами - лицензиатами, получившими от правообладателя товарного знака право использовать его при производстве товаров. Одно только отсутствие лицензионного договора с индивидуальным предпринимателем не может служить безусловным доказательством нарушения прав правообладателя. В силу абзаца первого пункта 3 статьи 1252 ГК РФ компенсация подлежит взысканию лишь при доказанности факта правонарушения. При этом надо учитывать правовую позицию, выраженную в абзацах седьмом и восьмом пункта 6 мотивировочной части Постановления КС РФ N 8-П.

Впредь до внесения в гражданское законодательство изменений, вытекающих из настоящего постановления, суды не могут быть лишены возможности учесть все значимые для дела обстоятельства, включая характер допущенного нарушения и тяжелое материальное положение ответчика, и при наличии соответствующего заявления от него снизить размер компенсации ниже установленной подпунктом 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ величины. При этом - с целью не допустить избыточного вторжения в имущественную сферу ответчика, с одной стороны, и лишить его стимулов к бездоговорному использованию объектов интеллектуальной собственности, с другой, - размер такой компенсации может быть снижен судом не более чем вдвое (т.е. не может составлять менее стоимости права использования товарного знака). Кроме того, снижением размера компенсации за нарушение исключительного права не могут подменяться как установление судом обстоятельств рассматриваемого им дела, так и исследование им доказательств, относящихся к допущенному нарушению и к условиям правомерного использования товарного знака, на стоимость которого ссылается истец.

7. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2020 года

подготовлена 04.09.2020

Статья 1252 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 4 статьи 1252 ГК (определение Конституционного Суда от 27.02.2020 N 388-О).

С точки зрения заявителя, оспариваемое положение противоречит Конституции, поскольку оно позволяет по требованию правообладателя, по вине которого истек срок годности товара, возлагать на импортера обязанность изъять и уничтожить за свой счет этот товар.

Конституционный Суд определил, что защита исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности должна осуществляться с соблюдением вытекающих из Конституции требований справедливости, равенства и соразмерности, а также запрета на реализацию прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц, т.е. таким образом, чтобы обеспечивался баланс прав и законных интересов участников гражданского оборота (Постановления КС РФ N 28-П и Постановление КС РФ N 8-П).

Положения ГК РФ позволяют относить к контрафактным товарам как поддельную продукцию, так и снабженный товарным знаком на законных основаниях товар, но импортированный в Россию без согласия правообладателя. В Постановлении КС РФ N 8-П Конституционный Суд указал на возможность отказа в удовлетворении предъявленного на основании пункта 4 статьи 1252 ГК РФ требования правообладателя, осуществляющего исключительное право на товарный знак в противоречии с вытекающим из Конституции гражданско-правовым принципом добросовестности. Ввезенные на территорию России в порядке параллельного импорта товары могут быть изъяты из оборота и уничтожены лишь в случае установления их ненадлежащего качества и (или) для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей, что, однако, не исключает применения иных последствий нарушения исключительного права на товарный знак с учетом содержащегося в названном постановлении конституционно-правового истолкования положений пункта 4 статьи 1252, статьи 1487, пунктов 1 и 2 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ.

Оспариваемая норма, позволяющая с учетом выраженных в данном постановлении Конституционного Суда позиций удовлетворять требование действующего добросовестно правообладателя об изъятии из оборота и уничтожении без какой бы то ни было компенсации контрафактного товара в случае установления его ненадлежащего качества и (или) для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей, направлена на защиту интересов участников гражданского оборота, в том числе правообладателя и потребителей, и не может расцениваться как нарушающая в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права и свободы заявителя, в деле с участием которого требование правообладателя о запрете совершения заявителем любых действий, связанных с использованием товарного знака на товарах, было удовлетворено, а суд кассационной инстанции указал, что введение товаров в оборот угрожало бы жизни и здоровью людей.

Статья 1483 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения абзаца 5 пункта 6 статьи 1483 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 27.02.2020 N 422-О).

По мнению заявителя, оспариваемое положение противоречит Конституции, поскольку оно не позволяет правообладателю, давшему согласие на регистрацию в качестве товарного знака обозначения, сходного до степени смешения с его товарным знаком, оспаривать предоставление правовой охраны такому товарному знаку в связи с его способностью ввести потребителя в заблуждение относительно товара либо его изготовителя (подпункт 1 пункта 3 статьи 1483 ГК РФ).

Конституционный Суд установил, что абзац 5 пункта 6 статьи 1483 ГК РФ направлен на обеспечение баланса интересов участников гражданского оборота и не может расцениваться как нарушающий в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права и свободы заявителя. В деле с участием заявителя суд отметил, что он не ссылался на подпункт 1 пункта 3 статьи 1483 ГК РФ как самостоятельное основание для оспаривания предоставления правовой охраны товарному знаку, и указал, что не подлежат судебной защите интересы правообладателя, давшего согласие на регистрацию оспариваемого товарного знака и заверившего, что оно не может быть отозвано (эстоппель, пункт 2 статьи 10 ГК РФ).

Статьи 1242, 1243, 1244, 1263 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 5 статьи 1242, абзаца 1 пункта 1 и пункта 2 статьи 1243, статьи 1244, пункта 3 статьи 1263 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 23.04.2020 N 947-О).

По мнению заявителя, оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку они допускают возложение на пользователя обязанности уплатить по договору с организацией по управлению правами на коллективной основе определенный процент от валового дохода от реализации билетов независимо от наличия оснований для сбора вознаграждения, т.е. без учета использования в составе аудиовизуальных произведений охраняемых музыкальных произведений, принадлежности авторских прав на результаты интеллектуальной деятельности физическим либо юридическим лицам, наличия лицензионных соглашений между пользователем и правообладателем и полномочий у организации по сбору вознаграждения в пользу авторов (правообладателей) - иностранных юридических лиц.

Конституционный Суд установил, что пункт 5 статьи 1242, абзац 1 пункта 1 статьи 1243 и статья 1244 ГК РФ направлены на защиту интересов авторов, исполнителей, изготовителей фонограмм и иных обладателей авторских и смежных прав в случаях, когда осуществление их прав в индивидуальном порядке затруднено или когда данным Кодексом допускается использование объектов авторских и смежных прав без согласия обладателей соответствующих прав, но с выплатой им вознаграждения.

Пункт 2 статьи 1243 ГК РФ, предусматривающий, что, если лицензионный договор с пользователем заключает непосредственно правообладатель, организация по управлению правами на коллективной основе может собирать вознаграждение за использование объектов авторских и смежных прав только при условии, что это прямо предусмотрено указанным договором, имеет целью обеспечение баланса интересов пользователей и правообладателей.

Пункт 3 статьи 1263 ГК РФ, направленный с учетом специфики аудиовизуального произведения как объекта интеллектуальной собственности на защиту прав авторов музыкального произведения (с текстом или без текста), использованного в аудиовизуальном произведении, вопросы о порядке выплаты вознаграждения таким авторам не разрешает (определения Конституционного Суда от 30.09.2010 N 1354-О-О и от 28.02.2017 N 429-О).

Оспариваемые нормы не могут расцениваться как нарушающие в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права и свободы заявителя, в деле с участием которого суд первой инстанции указал, что определение размера вознаграждения с учетом дохода пользователя в договоре с аккредитованной организацией по управлению правами на коллективной основе осуществлено в рамках свободы договора (статья 421 ГК РФ).

Статьи 1259, 1263 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пунктов 1 и 7 статьи 1259, статьи 1263 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 18.06.2020 N 1345-О).

По утверждению заявителя (Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда), оспариваемые нормы противоречат Конституции, поскольку они позволяют предоставлять изначально созданным в качестве частей аудиовизуального произведения изображениям (рисункам) персонажей правовую защиту как самостоятельным произведениям изобразительного искусства. Заявитель указывает следующее: в случае предъявления требования в защиту исключительных прав на персонажи как часть аудиовизуального произведения действия ответчика расцениваются в качестве одного нарушения и в то же время в делах по искам о защите исключительных прав на изображения персонажей (рисунки) суды исходят из того, что одним действием ответчика нарушаются исключительные права на несколько объектов авторского права; это свидетельствует о наличии противоречивой правоприменительной практики по соответствующим спорам. Заявитель также полагает, что предоставление судебной защиты нарушенного права должно определяться не содержанием иска, а существом правонарушения, и считает, что, квалифицируя объект авторского права, следует отдавать приоритет волеизъявлению автора при создании конкретного объекта. С точки зрения заявителя, предоставление правообладателю возможности предъявить требования в защиту исключительных прав и на аудиовизуальное произведение, и на произведения изобразительного искусства означает, что он может взыскать двойную компенсацию за нарушение исключительных прав.

Конституционный Суд установил, что согласно ГК РФ объектами авторских прав являются произведения науки, литературы и искусства независимо от достоинств и назначения произведения, а также от способа его выражения (абзац первый пункта 1 статьи 1259 ГК РФ). Правовая охрана предоставляется произведению с учетом формы, в которой выражено его содержание, и позволяют судам в рамках своих полномочий определять, относится ли тот или иной объект к объектам авторского права.

Согласно статье 1263 ГК РФ аудиовизуальным произведением является произведение, состоящее из зафиксированной серии связанных между собой изображений (с сопровождением или без сопровождения звуком) и предназначенное для зрительного и слухового (в случае сопровождения звуком) восприятия с помощью соответствующих технических устройств (пункт 1 статье 1263 ГК РФ); каждый автор произведения, вошедшего составной частью в аудиовизуальное произведение, как существовавшего ранее (автор произведения, положенного в основу сценария, и другие), так и созданного в процессе работы над ним (оператор-постановщик, художник-постановщик и другие), сохраняет исключительное право на свое произведение, за исключением случаев, когда это исключительное право было передано изготовителю или другим лицам либо перешло к изготовителю или другим лицам по иным основаниям, предусмотренным законом (пункт 5 статье 1263 ГК РФ).

Следовательно, приобретение одним лицом исключительных прав на аудиовизуальное произведение и вошедшие в него произведения не влияет на правовую охрану соответствующих объектов интеллектуальной собственности и возможность распоряжаться исключительными правами на них в дальнейшем. Такое регулирование учитывает специфику аудиовизуального произведения как сложного объекта (статья 1240 ГК РФ) и развивает пункт 1 статьи 14bis Бернской конвенции о том, что кинематографическое произведение подлежит охране в качестве оригинального произведения без ущерба авторским правам на любое произведение, которое могло быть переделано или воспроизведено. Кроме того, тем самым обеспечивается защита личных неимущественных прав авторов всех произведений, использованных при создании сложного объекта.

К отношениям, возникающим в связи с созданием аудиовизуального произведения, в полной мере применим пункт 7 статьи 1259 ГК РФ, предусматривающий, что авторские права распространяются на часть произведения, на его название, на персонаж произведения, если по своему характеру они могут быть признаны самостоятельным результатом творческого труда автора и отвечают требованиям, установленным пунктом 3 статьи 1259 ГК РФ. Так, в качестве частей аудиовизуального произведения в правоприменительной практике рассматриваются его отдельные кадры (пункт 81 Постановления Пленума ВС РФ N 10).

По смыслу пункта 7 статьи 1259 ГК РФ в истолковании, придаваемом ему правоприменительной практикой (пункт 82 Постановления Пленума ВС РФ N 10), персонажем является не любое действующее лицо; истец, обращаясь в суд за защитой прав именно на персонаж как часть произведения, должен обосновать, что такой персонаж существует как самостоятельный результат интеллектуальной деятельности; при этом учитывается, обладает ли конкретное действующее лицо произведения достаточными индивидуализирующими его характеристиками, и при подтверждении их наличия его охраноспособность в качестве персонажа презюмируется; ответчик вправе оспаривать такую охраноспособность; воспроизведением персонажа признается изготовление экземпляра, в котором используется, например, текст, содержащий описание персонажа, или конкретное изображение (в том числе кадр мультипликационного фильма), или индивидуализирующие персонажа характеристики (детали образа, характера и (или) внешнего вида, которые характеризуют его и делают узнаваемым).

Таким образом, при условии, что аудиовизуальное произведение (его части) и вошедшее в него произведение изобразительного искусства имеют самостоятельную объективную форму, одновременное их признание объектами интеллектуальной собственности само по себе не может расцениваться как нарушающее какие-либо конституционные права.

Гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты; граждане и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (пункт 1 и абзац первый пункта 2 статьи 1 ГК РФ). Реализацию названных гарантий обеспечивает и процессуальное законодательство, основанное на конституционно значимом принципе диспозитивности, который, в частности, означает, что процессуальные отношения в гражданском судопроизводстве возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорного материального правоотношения, имеющих возможность с помощью суда распоряжаться своими процессуальными правами, а также спорным материальным правом (постановления Конституционного Суда от 05.02.2007 N 2-П, от 26.05.2011 N 10-П и др.).

Соответственно, при предъявлении требования о взыскании компенсации за нарушение исключительного права именно истцу необходимо указать, право на какой объект интеллектуальной собственности он считает нарушенным. К компетенции же суда, рассматривающего дело, относится определение того, принадлежит ли это право истцу и нарушено ли оно ответчиком.

Специфика объектов интеллектуальной собственности такова, что одним действием могут быть нарушены исключительные права на несколько результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации. Данное нарушение может заключаться в выражении нескольких объектов интеллектуальной собственности в одном материальном носителе. Из этого исходит и правоприменительная практика (пункт 68 Постановления Пленума ВС РФ N 10).

Как указывал Конституционный Суд, при взыскании компенсации за нарушение исключительного права на объект интеллектуальной собственности защита имущественных прав правообладателя должна осуществляться с соблюдением вытекающих из Конституции требований справедливости, равенства и соразмерности, а также запрета на реализацию прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц, т.е. так, чтобы обеспечивался баланс прав и законных интересов участников гражданского оборота (Постановление КС РФ N 28-П и Постановление КС РФ N 8-П; определения от 26.11.2018 N 2999-О, от 28.11.2019 N 3035-О и др.).

На обеспечение такого баланса в случае нарушения одним действием исключительных прав на несколько объектов интеллектуальной собственности, принадлежащих одному правообладателю, направлено положение абзаца третьего пункта 3 статьи 1252 ГК РФ, позволяющее суду снизить размер компенсации за это нарушение. С учетом позиций, выраженных в Постановлении КС РФ N 28-П, размер компенсации может быть определен судом и ниже установленного в законе минимального предела.

8. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2019 года

подготовлена 28.02.2020

Статьи 1483, 1508 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения подпункта 3 пункта 6 статьи 1483 и статьи 1508 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 19.09.2019 N 2145-О).

С точки зрения заявителя (Суда по интеллектуальным правам), оспариваемые законоположения в их взаимосвязи не соответствуют Конституции, в той мере, в какой они позволяют противопоставлять спорному товарному знаку общеизвестный товарный знак, не только не признанный таковым на дату приоритета первого товарного знака, но и в отношении которого на эту дату не была подана заявка о признании его общеизвестным.

Кроме того, оспариваемые нормы, позволяя правообладателю произвольно определять дату, с которой его товарный знак будет признан общеизвестным по решению Роспатента, не отвечают конституционным требованиям к охране интеллектуальной собственности правообладателей товарных знаков, не обеспечивая надлежащие гарантии свободного использования ими своего имущества и защиты их прав, в том числе в суде.

Как отметил Конституционный Суд, общеизвестность товарного знака (используемого в качестве товарного знака обозначения) является фактом объективной действительности и процедура признания такого товарного знака (обозначения) общеизвестным товарным знаком имеет целью подтверждение или опровержение данного факта, а не его возникновение.

Таким образом, оспариваемые нормы, рассматриваемые в системе действующего правового регулирования, исключают произвольное определение правообладателем даты, с которой его товарный знак может быть признан общеизвестным решением Роспатента.

Согласно пункту 3 статьи 1512 ГК РФ предоставление правовой охраны общеизвестному товарному знаку путем его регистрации в Российской Федерации может быть оспорено и признано недействительным полностью или частично в течение всего срока действия исключительного права на этот товарный знак, если правовая охрана была ему предоставлена с нарушением требований пункта 1 статьи 1508 ГК РФ. В соответствии с пунктом 2 статьи 1514 ГК РФ правовая охрана общеизвестного товарного знака прекращается, в частности, по решению Роспатента в случае утраты общеизвестным товарным знаком признаков, установленных абзацем первым пункта 1 статьи 1508 ГК РФ.

Приведенные предписания в системном единстве с положениями пункта 1 статьи 1508 ГК РФ исключают признание в качестве общеизвестного товарного знака (используемого в качестве товарного знака обозначения) хотя и отвечавшего ранее признакам общеизвестного товарного знака, но переставшего им соответствовать на момент подачи его правообладателем заявления о признании данного товарного знака (обозначения) общеизвестным.

Следовательно, правообладатель товарного знака (используемого в качестве товарного знака обозначения) обязан вместе с заявлением в Роспатент о признании его товарного знака (обозначения) общеизвестным товарным знаком представить материалы, подтверждающие общеизвестность товарного знака или обозначения не только на самостоятельно избранную им дату приоритета, но и к моменту подачи данного заявления.

В случае противопоставления общеизвестного товарного знака спорному товарному знаку правообладатель последнего не лишен возможности в рамках надлежащей административной или судебной процедуры представлять доказательства отсутствия общеизвестности противопоставленного общеизвестного товарного знака на дату приоритета его товарного знака.

9. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2019 года

подготовлена 27.12.2019

Статья 1484 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащим Конституции положение пункта 1 статьи 1484 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 25.06.2019 N 1614-О).

С точки зрения заявителя, оспариваемое положение противоречит Конституции, поскольку оно не позволяет считать нарушением исключительного права на товарный знак использование обозначения, сходного до степени смешения с товарным знаком, в период с даты приоритета товарного знака до даты его государственной регистрации и препятствует защите правообладателем нарушенного права, в частности взысканию с нарушителя компенсации, предусмотренной подпунктом 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ.

Конституционный Суд установил, что, как и право собственности, интеллектуальные права подлежат защите исходя из общего блага и необходимости поддержания конкурентной экономической среды (Постановление КС РФ N 8-П). При взыскании компенсации за нарушение исключительного права на объект интеллектуальной собственности защита имущественных прав правообладателя должна осуществляться с соблюдением вытекающих из Конституции требований справедливости, равенства и соразмерности, а также запрета на реализацию прав и свобод человека и гражданина с нарушением прав и свобод других лиц, то есть таким образом, чтобы обеспечивался баланс прав и законных интересов участников гражданского оборота (Постановление КС РФ N 8-П и определение Конституционного Суда от 26.11.2018 N 2999-О).

Пункт 1 статьи 1484 ГК РФ об исключительном праве на товарный знак конкретизирует положения статьи 1229 "Исключительное право" ГК РФ и направлен на достижение необходимой определенности регулирования соответствующих правоотношений (определение Конституционного Суда от 29.01.2019 N 152-О). Данное положение в системе действующего правового регулирования, в том числе норм о запрете действий, способных вызвать смешение с товарами конкурента (статья 10.bis Парижской конвенции; пункт 2 статьи 14.6 Закона о защите конкуренции), а также правил ГК РФ о недопустимости извлечения преимущества из незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ) и пределах осуществления гражданских прав (статья 10 ГК РФ), не препятствует защите интересов лица, подавшего заявку на регистрацию товарного знака в случае совершения участниками гражданского оборота действий, которые признаются недобросовестной конкуренцией, до такой регистрации.

Таким образом, с учетом того, что государственная регистрация вновь вводимых в оборот товарных знаков носит правообразующий характер (Постановление КС РФ N 28-П), оспариваемая норма сама по себе не может расцениваться как нарушающая в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявителя.

10. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2018 года

подготовлена 12.04.2019

Статья 1232 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащим Конституции положение пункта 6 статьи 1232 ГК РФ (постановление Конституционного Суда от 03.07.2018 N 28-П).

Оспоренное положение являлось предметом рассмотрения постольку, поскольку на его основании решаются вопросы о переходе исключительного права на товарный знак к юридическому лицу, реорганизованному путем присоединения к нему другого юридического лица - правообладателя данного товарного знака, и о возможности продления срока действия исключительного права на него по ходатайству юридического лица - правопреемника правообладателя товарного знака, притом что за государственной регистрацией перехода исключительного права на данный товарный знак правопреемник в Роспатент ранее не обращался.

Конституционный Суд признал оспоренное положение не противоречащим Конституции, поскольку оно предполагает, что:

при реорганизации юридических лиц в форме присоединения юридического лица - обладателя исключительного права на товарный знак к другому юридическому лицу исключительное право на товарный знак считается перешедшим к последнему с момента внесения в единый государственный реестр юридических лиц записи о прекращении деятельности присоединенного юридического лица, притом что реализация правомочий, составляющих содержание данного права, в полном объеме возможна только при условии государственной регистрации состоявшегося перехода права в установленном порядке;

при решении вопроса о продлении срока действия исключительного права на товарный знак по заявлению юридического лица, к которому исключительное право на этот товарный знак перешло в результате реорганизации в форме присоединения к нему другого юридического лица, при отсутствии государственной регистрации его перехода обеспечивается рассмотрение данного вопроса одновременно с вопросом о государственной регистрации перехода исключительного права на товарный знак.

Конституционным Судом также отмечено:

требование зарегистрировать переход данного права в качестве условия совершения уполномоченным органом по обращению правообладателя относящихся к его компетенции юридически значимых действий представляется оправданным;

из пункта 6 статьи 1232 ГК РФ в системном единстве с пунктом 4 статьи 57 и пунктом 2 статьи 58 ГК РФ следует, что при реорганизации юридических лиц в форме присоединения юридического лица к другому юридическому лицу исключительное право на товарный знак переходит к правопреемнику и подлежит защите с момента внесения в единый государственный реестр юридических лиц записи о прекращении деятельности присоединенного юридического лица, притом что реализация правомочий, составляющих содержание данного права в полном объеме, возможна только при условии государственной регистрации его состоявшегося перехода;

если лицо, к которому переходит исключительное право на товарный знак, не обратилось за государственной регистрацией перехода данного права после завершения реорганизации, то риск возможных неблагоприятных последствий для взаимоотношений с третьими лицами лежит на нем как на правообладателе;

пункт 6 статьи 1232 ГК РФ по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования предполагает - применительно к случаям перехода исключительного права на товарный знак при реорганизации юридических лиц в форме присоединения юридического лица к другому юридическому лицу - рассмотрение Роспатентом вопроса о государственной регистрации перехода исключительного права на товарный знак одновременно с вопросом о продлении срока действия данного права по обращению обладателя исключительного права на товарный знак, что не отменяет уплату пошлины, если она предусмотрена законом, за каждое из совершаемых уполномоченным органом юридически значимых действий.

11. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2018 года

подготовлена 16.11.2018

Статья 1487 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 4 статьи 1252, статьи 1487, пунктов 1, 2 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ (постановление Конституционного Суда от 13.02.2018 N 8-П).

Оспоренные положения являлись предметом рассмотрения в той мере, в какой на их основании разрешается вопрос о привлечении к ответственности лица за нарушение исключительного права на товарный знак посредством ввоза соответствующих товаров на территорию Российской Федерации без согласия обладателя данного исключительного права для их введения в гражданский оборот.

Конституционный Суд признал оспоренные положения не противоречащими Конституции, поскольку:

закрепленный федеральным законодателем национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак применяется во взаимосвязи с регулированием принципа исчерпания прав международными договорами, участником которых является Российская Федерация;

не исключается правомочие суда отказать полностью или частично в применении последствий ввоза на территорию Российской Федерации без согласия правообладателя товарного знака конкретной партии товара, на котором товарный знак размещен самим правообладателем или с его согласия и который законно выпущен в оборот за пределами Российской Федерации, в тех случаях, когда в силу недобросовестности поведения правообладателя товарного знака применение по его требованию таких последствий может создать угрозу для жизни и здоровья граждан, иных публично значимых интересов. При этом следование правообладателя товарного знака режиму санкций против Российской Федерации, ее хозяйствующих субъектов, установленных каким-либо государством вне надлежащей международно-правовой процедуры и в противоречии с многосторонними международными договорами, участником которых является Российская Федерация, выразившееся в занятой правообладателем позиции в отношении российского рынка, может само по себе рассматриваться как недобросовестное поведение;

не предполагается применение при ввозе на территорию Российской Федерации без согласия правообладателя товарного знака партии товара, на котором товарный знак размещен им или с его согласия, таких же по размеру (тяжести последствий) мер гражданско-правовой ответственности, как при ввозе поддельного (на котором товарный знак размещен не правообладателем и не с его согласия) товара, если по обстоятельствам конкретного дела это не влечет для правообладателя убытков, сопоставимых с убытками от введения в оборот поддельного товара;

товары, на которых товарный знак размещен самим правообладателем или с его согласия, ввезенные на территорию Российской Федерации без согласия правообладателя, могут быть изъяты из оборота и уничтожены в порядке применения последствий нарушения исключительного права на товарный знак лишь в случае их ненадлежащего качества и (или) для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей.

12. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2017 года

подготовлена 22.12.2017

Статья 1487

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения статьи 1487 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 25.05.2017 N 1150-О).

Данные законоположения оспаривались в той части, в которой, по мнению заявителя, в силу закрепляемого ими национального принципа исчерпания исключительного права на товарный знак лишают его прав на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, поскольку предоставляют необоснованные преимущества правообладателю, позволяющие влиять на импорт товаров на территорию Российской Федерации.

Конституционный Суд указал, что оспариваемое законоположение само по себе не может рассматриваться как противоречащее статье 34 Конституции, поскольку не предопределяет конкретные правовые последствия, наступающие при пересечении товаром таможенной границы. В соответствующих правоотношениях оно применяется в системном единстве с положениями таможенного законодательства (в том числе положениями главы 42 "Меры по защите прав на объекты интеллектуальной собственности" Федерального закона от 27.11.2010 N 311-ФЗ "О таможенном регулировании в Российской Федерации", главы 46 "Особенности совершения таможенных операций в отношении товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности" Таможенного кодекса Таможенного союза и др.).

13. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2016 года

подготовлена 22.09.2017

Статьи 1301, 1311, 1515 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ как предусматривающие в качестве специального способа защиты исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности предоставление правообладателю возможности в соответствии с пунктом 3 статьи 1252 ГК РФ требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты соответствующей компенсации в случае нарушения прав на несколько результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации в результате совершения лицом при осуществлении им предпринимательской деятельности одного противоправного действия (постановление Конституционного Суда от 13.12.2016 N 28-П).

В то же время Конституционный Суд признал положения подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ не соответствующими Конституции в той мере, в какой в системной связи с пунктом 3 статьи 1252 ГК РФ и другими его положениями они не позволяют суду при определении размера компенсации, подлежащей выплате правообладателю в случае нарушения индивидуальным предпринимателем при осуществлении им предпринимательской деятельности одним действием прав на несколько объектов интеллектуальной собственности, определить с учетом фактических обстоятельств конкретного дела общий размер компенсации ниже минимального предела, установленного данными законоположениями, если размер подлежащей выплате компенсации, исчисленной по установленным законом правилам с учетом возможности ее снижения, многократно превышает размер причиненных правообладателю убытков (притом что эти убытки поддаются исчислению с разумной степенью достоверности, а их превышение должно быть доказано ответчиком) и обстоятельства конкретного дела свидетельствуют, в частности, о том, что правонарушение совершено индивидуальным предпринимателем впервые и использование объектов интеллектуальной собственности, права на которые принадлежат другим лицам, с нарушением этих прав не являлось существенной частью его предпринимательской деятельности и не носило грубый характер.

14. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2016 года

подготовлена 24.03.2017

Статьи 1483 ГК РФ, 7 Закона Российской Федерации о товарных знаках

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения абзаца четвертого пункта 3 статьи 7 Закона о товарных знаках и подпункта 2 пункта 9 статьи 1483 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 28.01.2016 N 123-О).

Указанные нормы оспаривались на том основании, что содержащиеся в них положения о праве наследников на предоставление разрешений на регистрацию товарных знаков фактически являются основанием для умаления чести и достоинства граждан, а также их права на судебную защиту, поскольку ставят возможность такой защиты прав умершего лица в зависимость от наличия у его родственника статуса наследника, а также не позволяют защищать имя и деловую репутацию такого лица наследникам, не являющимся его родственниками.

Конституционный Суд отметил, что оспариваемые нормы в системной взаимосвязи с положениями ГК РФ, закрепляющими, в частности, пределы использования имени физического лица или его псевдонима другими лицами в их творческой деятельности, предпринимательской или иной экономической деятельности, а также предусматривающими способы, порядок и условия восстановления самим гражданином, а в случае его смерти - другими лицами (в том числе не являющимися наследниками этого гражданина) нематериальных благ, затронутых при таком использовании, и в том числе применительно к охране частной жизни умершего гражданина - его детьми, родителями и пережившим супругом (пункт 5 статьи 19, статьи 150 и 152.2 ГК РФ), а также с подпунктом 2 пункта 3 статьи 1483 ГК РФ, которым установлен запрет государственной регистрации в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, противоречащие общественным интересам, принципам гуманности и морали, - направлены на реализацию положений статьи 8, части 4 статьи 15, части 3 статьи 17, части 1 статьи 21, статей 34, 35, части 1 статьи 44 и части 3 статьи 55 Конституции во взаимосвязи с пунктами 1 и 3 части "B" статьи 6. quinquies, статьей 10.bis Парижской конвенции и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте.

Статья 1268 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пунктов 1 и 2 статьи 1268 ГК РФ во взаимосвязи со статьями 1236, 1228, 1229, 1255, 1257, 1259, 1260, 1285, 421, 422, 433, 434, 437, 438 и 425 ГК РФ (определение Конституционного Суда от 28.01.2016 N 164-О).

Данные положения оспаривались на том основании, что они препятствуют выплате авторского вознаграждения при передаче произведения автором другому лицу для использования, включая обнародование.

Конституционный Суд указал, что оспариваемые нормы, находясь в неразрывной системной связи с пунктом 5 статьи 1235, пунктом 3 статьи 1286 и иными положениями ГК РФ и определяя объем права автора произведения на его обнародование, а также закрепляя, что автор, передавший другому лицу по договору произведение для использования, считается согласившимся на обнародование этого произведения, не исключают обязанность лицензиата выплатить автору произведения вознаграждение в размере и порядке, предусмотренном лицензионным договором. Таким образом, нормы пунктов 1 и 2 статьи 1268 ГК РФ не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанном им аспекте.

Статьи 1248, 1398, 1406 ГК РФ

Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции положения пункта 2 статьи 1248, пункта 2 статьи 1398, пункта 2 статьи 1406 ГК РФ и Правил подачи возражений по запросу Суда по интеллектуальным правам (определение Конституционного Суда от 10.03.2016 N 448-О).

Данные положения Судом по интеллектуальным правам оспаривались в той части, в какой не содержат указаний на сроки рассмотрения в обязательном порядке досудебных споров о признании патентов недействительными, поскольку оспаривание действительности патента (выдача патента с нарушением условия патентоспособности "новизна") допускается только во внесудебном (административном) порядке, а отсутствие в законе сроков рассмотрения таких споров наделяет государственный орган ничем, по существу, не ограниченным полномочием определять эти сроки по собственному усмотрению.

Конституционный Суд указал, что гарантированное частью 2 статьи 46 Конституции право на обжалование в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц не может быть ограничено даже в условиях чрезвычайного положения; досудебный порядок разрешения споров не только не исключает, а, напротив, предусматривает возможность для лица обратиться в суд с жалобой на решение соответствующего административного органа (постановление Конституционного Суда от 20.05.1997 N 8-П; определения Конституционного Суда от 02.10.2003 N 393-О, от 29.05.2014 N 1252-О, от 24.03.2015 N 663-О и др.).

Согласно правовой позиции Конституционного Суда чрезмерные или неопределенные сроки разрешения споров приводят к нестабильности правовых отношений, создавая неопределенность как в спорных материальных правоотношениях, так и в возникших в этой связи процессуальных правоотношениях (постановление Конституционного Суда от 05.02.2007 N 2-П и др.). Отсутствие нормативно установленных сроков рассмотрения споров во внесудебном (административном) порядке может повлечь за собой наделение государственного органа ничем, по сути, не ограниченными полномочиями определять, когда будет рассмотрен тот или иной спор, что также недопустимо в силу части 1 статьи 46 Конституции, которая в системной связи со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена в Риме 04.11.1950) предполагает, что в случае возникновения спора должно быть гарантировано право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок.

Правила подачи возражений указаний в отношении сроков рассмотрения споров не содержат. В то же время Правилами рассмотрения и разрешения споров по защите нарушенных интеллектуальных прав на селекционные достижения, утвержденными приказом Министерства сельского хозяйства Российской Федерации от 31.10.2007 N 559, предусмотрены сроки рассмотрения данных споров во исполнение пункта 3 статьи 1248 ГК РФ (в частности, шесть месяцев со дня подачи соответствующего заявления при отсутствии необходимости в проведении дополнительных испытаний). Такая ситуация чревата необоснованным отступлением от принципа правового равенства между субъектами экономической деятельности, вытекающего из взаимосвязанных положений части 1 статьи 19, части 1 статьи 34 и части 1 статьи 44 Конституции.

Как указал Конституционный Суд, обязанность по устранению возникшей неопределенности лежит не на федеральном законодателе, а на органах исполнительной власти, которые должны своевременно обеспечить необходимое нормативное правовое регулирование с учетом надлежащего баланса между конституционными гарантиями права каждого получить судебную защиту его нарушенного права в разумные сроки и без необоснованных препятствий, с одной стороны, и реально имеющимися у государственного органа административными ресурсами по досудебному рассмотрению соответствующих обращений с учетом его загруженности и иных объективных обстоятельств, с другой стороны, равно как и исполнение нормативных предписаний, с тем чтобы не порождать необоснованные ограничения чьих-либо конституционных прав и свобод. При этом судебный контроль за законностью таких нормативных правовых актов и действий (бездействия) органов исполнительной власти в сфере предпринимательской деятельности осуществляется соответствующими судами в пределах и в порядке, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

15. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2015 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 10 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения статьи 10 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 16.07.2015 N 1696-О).

Данные положения оспаривались на том основании, что они с учетом правоприменительной практики допускают возможность признания актом недобросовестной конкуренции и злоупотреблением правом самих по себе действий заявителя по подаче в Роспатент возражения против предоставления правовой охраны товарного знака и последующего обращения в суд с соответствующим требованием без рассмотрения по существу его доводов и их надлежащей правовой оценки.

Конституционный Суд указал, что положения пунктов 1 и 2 статьи 10 ГК РФ, устанавливающие запрет злоупотребления правом в любых формах и правовые последствия злоупотребления правом, направлены на реализацию принципа, закрепленного в части 3 статьи 17 Конституции (определения Конституционного Суда от 18.01.2011 N 8-О-П, от 22.03.2012 N 489-О-О, от 17.07.2014 N 1808-О и др.), неопределенности не содержат и сами по себе не могут расцениваться как нарушающие конституционные права.

Статья 4 ГК РФ, статья 7 Закона от 12.03.2014 N 35-ФЗ

Конституционный Суд признал правила действия закона во времени согласно части 7 статьи 7 Закона от 12.03.2014 N 35-ФЗ и пункту 1 статьи 4 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 02.07.2015 N 1539-О).

Данные положения оспаривались в той мере, в какой не позволяют придать обратную силу подпункту 6 пункта 1 статьи 1274 ГК РФ в новой редакции, чем нарушают права лиц, осуществлявших в образовательных организациях без цели извлечения прибыли публичное исполнение правомерно обнародованных произведений путем их представления в живом исполнении без согласия автора.

Конституционный Суд неоднократно указывал, что придание обратной силы закону - исключительный тип его действия во времени, использование которого относится к прерогативе законодателя; обратная сила закона применяется преимущественно в отношениях, которые возникают между индивидом и государством в целом, и делается это в интересах индивида (уголовное законодательство, пенсионное законодательство); в отношениях, субъектами которых выступают физические и юридические лица, обратная сила не применяется, ибо интересы одной стороны правоотношения не могут быть принесены в жертву интересам другой, не нарушившей закон (решение Конституционного Суда от 01.10.1993 N 81-р, определения Конституционного Суда от 25.01.2007 N 37-О-О, от 15.04.2008 N 262-О-О, от 20.11.2008 N 745-О-О, от 16.07.2009 N 691-О-О, от 23.04.2015 N 821-О и др.).

В развитие приведенной правовой позиции Конституционный Суд отмечал, что только законодатель вправе распространить новые нормы на факты и порожденные ими правовые последствия, возникшие до введения соответствующих норм в действие, либо, напротив, допустить в определенных случаях возможность применения утративших силу норм (постановление Конституционного Суда от 22.04.2014 N 12-П; определения Конституционного Суда от 18.01.2005 N 7-О, от 29.01.2015 N 211-О и др.).

Данный подход обусловлен необходимостью достижения соразмерности при соблюдении интересов общества и условий защиты основных прав личности, обеспечения баланса конституционно защищаемых ценностей, а потому вопрос придания обратной силы закону, изменяющему обязательства юридически равных участников гражданского правоотношения, требует дифференцированного подхода, обеспечивающего сбалансированность и справедливость соответствующего правового регулирования, не допускающего ущемления уже гарантированных прав и законных интересов одной стороны и умаления возможностей их защиты в пользу другой.

Федеральный законодатель, вводя в правовое регулирование в соответствии с общим порядком действия закона во времени норму, предусматривающую расширенный по сравнению с прежним регулированием перечень случаев свободного использования произведений для определенных категорий пользователей, и уменьшая тем самым объем исключительных прав авторов, принимая во внимание, что свобода творчества, принадлежащая одним лицам, и свобода доступа к культурным ценностям, принадлежащая другим, в их конституционно-правовом понимании имеют один и тот же объект, исходил из отсутствия необходимости придания обратной силы вводимым мерам, поскольку автор (или иной правообладатель) вправе рассчитывать на то, что его правомерные ожидания, основанные на действовавшем на момент возникновения соответствующих правоотношений правовом регулировании, обусловленные результатом его интеллектуальной деятельности, его творческого труда и приобретенным исключительным правом на данный результат, будут учтены в процессе преобразования соответствующего правового регулирования, тем более что до вступления в силу Закона от 12.03.2014 N 35-ФЗ в рассматриваемых случаях ему предоставлялась возможность защиты своих прав всеми предусмотренными ГК РФ способами.

16. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2014 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 1244 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения части четвертой ГК РФ относительно возможности осуществления управления правами и сбора вознаграждения организациями по управлению правами на коллективной основе при отсутствии заключенного с правообладателями договора не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 06.11.2014 N 2531-О).

Указанные положения оспаривались на том основании, что они не согласуются с принятым на себя Российской Федерацией обязательством пересмотреть систему коллективного управления правами в целях отмены недоговорного управления правами в течение пяти лет после вступления в силу части четвертой ГК РФ (параграф 1218 Доклада Рабочей группы о присоединении Российской Федерации к Всемирной торговой организации). Поскольку названный срок истек 1 марта 2013 года, соответственно, с этого момента возникла коллизия между нормами федерального закона и ратифицированного Российской Федерацией международного договора.

Конституционный Суд указал, что оспариваемое положение направлено на обеспечение права на получение вознаграждения правообладателями посредством реализации аккредитованной организацией по управлению правами на коллективной основе возложенной на нее обязанности по управлению правами и сбору вознаграждения в интересах правообладателей, и тем самым - на реализацию положений части 1 статьи 44 Конституции.

При этом Конституционный Суд отметил, что определение возможных способов исполнения обязательства Российской Федерации согласно параграфу 1218 указанного Доклада, в том числе решение вопроса о внесении необходимых изменений во внутреннее законодательство, осуществляется Российской Федерацией самостоятельно. Решение вопроса о возможности непосредственного применения данного положения, как связанного с толкованием соответствующего положения международного договора, не входит в полномочия Конституционного Суда. Кроме того, Конституционный Суд отметил, что не уполномочен на проверку соответствия действующих в Российской Федерации законов международно-правовым актам.

Статья 1301 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение абзаца третьего статьи 1301 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 20.11.2014 N 2595-О).

Указанное положение оспаривалось в той мере, в какой оно с учетом правоприменительной практики позволяет суду снижать размер компенсации, исчисляемый исходя из двукратной стоимости права использования произведения.

Конституционный Суд указал, что положение абзаца третьего статьи 1301 ГК РФ, воспроизведенное по существу в пункте 3 данной статьи в редакции Закона от 12.03.2014 N 35-ФЗ, наделяет автора или иного правообладателя правом требовать выплаты компенсации за неправомерное использование произведения науки, литературы и искусства, что направлено на защиту исключительных прав и не может рассматриваться как нарушение конституционных прав.

При этом пункт 3 статьи 1252 ГК РФ, к которому отсылает статья 1301 ГК РФ и который устанавливает, в каких случаях правообладатель вправе при нарушении исключительного права требовать от нарушителя выплаты компенсации и от чего зависит ее размер, определяемый судом в установленных законом пределах, не обжаловался и поэтому Конституционным Судом не рассматривался.

Статья 1311 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение статьи 1311 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 23.12.2014 N 2984-О).

Указанное положение оспаривалось на том основании, что установление минимального предела компенсации, по мнению заявителя, нарушает гарантированные Конституцией права, поскольку не позволяет на основе принципа состязательности сторон доказать, что исчисленный размер компенсации не отвечает принципам разумности и справедливости, а также несоразмерен последствиям нарушения.

Оспариваемое положение наделяет обладателя исключительного права наряду с использованием других применимых способов защиты и мер ответственности также правом в соответствии с пунктом 3 статьи 1252 ГК РФ требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации в размере от десяти тысяч рублей до пяти миллионов рублей, определяемом по усмотрению суда.

Конституционный Суд пришел к выводу, что данное законоположение, как носящее по существу отсылочный характер, не может рассматриваться как нарушающее конституционные права.

17. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2014 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 1260 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение пункта 1 статьи 1260 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 29.05.2014 N 1079-О).

Данное положение оспаривалось в той части, в какой в соответствии с его толкованием в правоприменительной практике исключительные права переводчика распространяются только на перевод произведения, который был им осуществлен, и не распространяются на перевод имен персонажей самого произведения.

Конституционный Суд указал, что пункт 1 статьи 1260 ГК РФ, согласно которому переводчику, а также автору иного производного произведения принадлежат авторские права соответственно на осуществленные перевод и иную переработку другого (оригинального) произведения, направлен на реализацию положений части 1 статьи 44 Конституции путем защиты прав авторов производных произведений.

Поставленный заявителем вопрос о нарушении его прав на осуществление предпринимательской и иной незапрещенной экономической деятельности в силу лишения права на использование с согласия автора производного произведения (перевода) созданных последним объектов авторских прав в виде переводов имен персонажей, по существу, сводился к проверке фактических обстоятельств в части принадлежности автору права на конкретный объект и поэтому не был рассмотрен Конституционным Судом.

Подпункт 6.4 Положения о Федеральной службе по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам

Конституционный Суд признал положение подпункта 6.4 Положения о Федеральной службе по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам (утверждено постановлением Правительства Российской Федерации от 16.06.2004 N 299) не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 29.05.2014 N 1214-О).

Данное положение оспаривались в той части, какой предоставляет Роспатенту в целях реализации полномочий в установленной сфере деятельности право создавать совещательные и экспертные органы (советы, комиссии, группы, коллегии).

Конституционный Суд пришел к выводу, что оспариваемое положение не регулирует вопросы, касающиеся процедуры рассмотрения данными органами заявлений и возражений заинтересованных лиц, следовательно, оно не может рассматриваться как нарушающее конституционные права.

Статья 1398 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение статьи 1398 ГК РФ не противоречащим Конституции (определения Конституционного Суда от 29.05.2014 N 1252-О, от 29.05.2014 N 1251-О, от 20.03.2014 N 631-О).

Данное положение оспаривалось в той мере, в какой оно допускает возможность признания патента недействительным во внесудебном порядке.

Конституционный Суд указал, что положение статьи 1398 ГК РФ, наделяющее орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности полномочием по принятию решения о недействительности патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец, следует рассматривать в системной связи с иными нормами ГК РФ, предусматривающими возможность последующего судебного контроля такого принятого во внесудебном порядке по итогам рассмотрения соответствующего спора о защите интеллектуальных прав решения. Это в полной мере соответствует правовой позиции Конституционного Суда о том, что досудебный порядок урегулирования споров не только не исключает, а, напротив, предусматривает возможность для лица обратиться в суд с жалобой на решение соответствующего административного органа.

Конституционный Суд признал положение пункта 4 статьи 1398 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 29.05.2014 N 1080-О).

Данное положение оспаривалось в той мере, в какой в силу его неопределенности допускается произвольное толкование и применение при разрешении вопросов, связанных с правом авторов служебных изобретений на вознаграждение и нарушением этого права.

Конституционный Суд ранее в своем определении от 01.03.2011 N 269-О-О уже указывал на то, что в пункте 4 статьи 1398 ГК РФ федеральный законодатель осуществил правовое регулирование одного из аспектов отношений, производных от исключительного права, в целях устранения имевшейся в ранее действовавшем правовом регулировании неопределенности и поиска баланса интересов лицензиата и лицензиара после признания патента недействительным.

Конституционный Суд пришел к выводу, что оспариваемое положение направлено на регулирование отношений между сторонами, заключившими лицензионный договор исходя из предположения о действительности патента на изобретение, что не может рассматриваться как нарушение конституционных прав. А положение об аннулировании патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец, признанного недействительным полностью или частично, со дня подачи заявки на патент, направлено на достижение определенности в части установления момента, с которого аннулируется такой патент.

Статьи 1364, 1399 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пункта 2 статьи 1364 и статьи 1399 ГК РФ не противоречащими Конституции (определения Конституционного Суда от 05.03.2014 N 497-О, от 05.03.2014 N 498-О, от 05.03.2014 N 499-О, от 05.03.2014 N 500-О, от 05.03.2014 N 501-О, от 05.03.2014 N 502-О, от 05.03.2014 N 503-О, от 05.03.2014 N 504-О).

Данные положения оспаривались на том основании, что они вследствие неопределенности их нормативного содержания лишают авторов служебных изобретений эффективной судебной защиты их прав, а также допускают нарушение их имущественных прав, поскольку при неуплате патентообладателем патентной пошлины за поддержание патента на служебное изобретение в силе позволяют распоряжаться имущественным правом на вознаграждение не самим авторам служебных изобретений, а их работодателям.

Право на получение патента на изобретение первоначально принадлежит автору изобретения, реализовать его можно только получив патент или уступив право на получение патента другому лицу. Соответственно, данное право не является исключительным, поскольку существует лишь со дня создания технического достижения и до момента подачи заявки на выдачу патента, т.е. в период, предшествующий государственной регистрации объекта патентных прав. Исключительное же право использования изобретения принадлежит патентообладателю, как и право распоряжаться этим исключительным правом.

В изъятие из правила, согласно которому исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный творческим трудом, первоначально возникает у его автора, пункт 3 статьи 1370 ГК РФ закрепляет приоритетный характер имущественных прав работодателя.

Подобное правовое регулирование наряду с другими положениями гражданского законодательства, предоставляя работнику и работодателю право выбора способа взаимоотношений по поводу создания служебного изобретения и возможность распорядиться соответствующими правами, включая определение оптимального способа защиты как авторских прав, так и прав патентообладателя, в том числе в части установления условий выплаты авторского вознаграждения за служебное изобретение, независимо от того, каким образом правообладатель реализовал свое исключительное право (включая отказ от поддержания патента в силе в результате прекращения выплаты патентной пошлины), направлено на достижение баланса между обеспечением охраны имущественных прав патентообладателя и конституционных гарантий прав авторов результатов интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере как в части охраны созданных ими технических решений (средствами патентного права), так и в части гражданско-правовой защиты их имущественных прав.

Как неоднократно отмечал Конституционный Суд, уплата пошлин за совершение юридически значимых действий, связанных с патентом, обусловлена свободой выбора: автор изобретения может подать заявку на выдачу патента и тогда будет обязан уплатить пошлину, а может и не претендовать на приобретение вытекающих из патента прав, льгот и преимуществ, обеспечивающих охрану промышленной собственности; равным образом и правоотношения по поддержанию патента на изобретение в силе предполагают либо уплату патентообладателем годовых пошлин, либо отказ от защиты исключительного права патентообладателя на использование изобретения (который, однако, не лишает патентообладателя, являющегося автором изобретения, его права авторства) (определения Конституционного суда от 10.12.2002 N 283-О, от 15.07.2008 N 674-О-О и др.).

Такой подход соответствует нормам международных договоров об утрате силы патентов вследствие неуплаты пошлин, в частности статье 5.bis Парижской конвенции, и одновременно свидетельствует о стремлении законодателя сохранять силу лишь тех патентов, которые имеют действительную или потенциальную ценность.

Ограничение же исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности определенным сроком, по истечении которого запатентованное изобретение, иные результаты интеллектуальной деятельности переходят в общественное достояние, отражает компромисс между интересами патентообладателя, для которого монопольное право создает определенные преимущественные условия для вложения средств в освоение новых технологий, и интересами общества, которое всегда заинтересовано в широком использовании технических достижений, т.е. в свободном доступе к результатам научно-технической деятельности.

Статья 32 Закона Союза Советских Социалистических Республик от 31.05.1991 N 2213-I "Об изобретениях в СССР"

Конституционный Суд признал положение пункта 5 статьи 32 Закона Союза Советских Социалистических Республик от 31.05.1991 N 2213-I "Об изобретениях в СССР" не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 20.02.2014 N 395-О).

Конституционный Суд пришел к выводу, что сами по себе оспариваемые законоположения, согласно которым автору изобретения, патент на которое выдан предприятию, патентообладателем в месячный срок с даты получения им патента выплачивается поощрительное вознаграждение, которое не учитывается при последующих выплатах; размер поощрительного вознаграждения за изобретение (независимо от количества соавторов) должен быть не менее среднего месячного заработка работника данного предприятия, устанавливая гарантию получения работником - автором служебного изобретения, в дополнение к иным выплатам, поощрительного вознаграждения в указанном размере, не могут рассматриваться как нарушающие какие-либо конституционные права и свободы таких работников.

Статьи 1235, 1367 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пункта 5 статьи 1235 и статьи 1367 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 22.01.2014 N 96-О).

Указанные положения оспаривались в той части, в какой они по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, позволяют отказывать патентообладателю (лицензиару) в требовании о взыскании вознаграждения в связи с неиспользованием лицензиатом соответствующего изобретения в случае, когда стороны лицензионного договора согласовали размер вознаграждения в форме процентных отчислений от дохода (выручки).

Конституционный Суд пришел к выводу, что пункт 5 статьи 1235 ГК РФ в системной взаимосвязи с пунктом 1 статьи 1235 ГК РФ направлен на защиту права стороны лицензионного договора - обладателя исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (лицензиара) на получение вознаграждения за предоставление другой стороне (лицензиату) права использования такого результата или такого средства в указанных в договоре пределах и в соответствии с предусмотренными данным договором формами выплаты вознаграждения, а потому не может рассматриваться как нарушающий конституционные права.

Конституционный Суд также отметил, что не нарушает конституционные права и статья 1367 ГК РФ, согласно которой по лицензионному договору одна сторона - патентообладатель (лицензиар) предоставляет или обязуется предоставить другой стороне (лицензиату) удостоверенное патентом право использования изобретения, полезной модели или промышленного образца в установленных договором пределах.

18. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2013 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 1515 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пункта 4 статьи 1515 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 24.12.2013 N 2133-О).

Указанные положения оспаривались на том основании, что они обязывают суд взыскивать компенсацию за незаконное использование товарного знака даже при отсутствии убытков у обладателя исключительного права на товарный знак.

Оспариваемые положения пункта 4 статьи 1515 ГК РФ о праве правообладателя требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации в системной взаимосвязи с положениями абзаца первого пункта 3 статьи 1252 ГК РФ, закрепляющими общие условия применения указанного способа защиты исключительного права правообладателя в случаях, предусмотренных ГК РФ для отдельных результатов интеллектуальной деятельности или средств индивидуализации, а также абзаца второго того же пункта, предусматривающими определение судом соразмерности компенсации с учетом требований разумности и справедливости, направлены на реализацию положений Конституции и не могут рассматриваться как противоречащие Конституции.

Статья 1512 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение подпункта 1 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 24.12.2013 N 2132-О).

Указанное положение являлось предметом рассмотрения в той мере, в какой на его основании решается вопрос о порядке аннулирования исключительного права на товарный знак в период, когда предоставление правовой охраны такому товарному знаку не признавалось недействительным.

Конституционный Суд пришел к выводу, что подпункт 1 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ является по своему характеру отсылочной (бланкетной) нормой, применяется только в системной связи с закрепленными в статье 1512 ГК РФ основаниями для отказа в государственной регистрации товарного знака и, как направленный на реализацию императивного конституционного требования соблюдать Конституцию и законы, обращенного ко всем субъектам права, не может рассматриваться как нарушающий конституционные права.

Статья 1398 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пунктов 4 и 5 статьи 1398 ГК РФ не противоречащими Конституции (определения Конституционного Суда от 24.12.2013 N 2152-О, от 01.03.2011 N 269-О-О).

Указанные положения оспаривались в той части, в какой они допускают возможность аннулирования патента, признанного недействительным, со дня подачи заявки на патент и не предусматривают взыскание с лицензиата невыплаченных платежей по такому договору за период до признания патента недействительным.

Как указано в определении Конституционного от 04.12.2007 N 966-О-П, существо отношений между сторонами, заключившими лицензионный договор исходя из предположения о действительности патента на изобретение, не изменяется последующим признанием патента недействительным в той части, в которой договор был исполнен к моменту аннулирования патента.

Данная правовая позиция Конституционного Суда соотносится с позицией федерального законодателя, который в статье 1398 ГК РФ предусмотрел, что лицензионные договоры, заключенные на основе патента, признанного впоследствии недействительным, сохраняют свою силу в той мере, в какой они были исполнены к моменту вынесения решения о недействительности патента.

Такое регулирование направлено на поиск баланса интересов лицензиата и лицензиара после признания патента недействительным и на реализацию положений части 1 статьи 44 Конституции во взаимосвязи с частью 3 статьи 17 Конституции и не может рассматриваться как нарушающее конституционные права.

Статьи 1370, 1398 ГК РФ, 8 Патентного закона

Конституционный Суд признал положения абзаца второго пункта 2 статьи 8 Патентного закона, пунктов 1, 3 и 4 статьи 1370, подпункта 4 пункта 1 и абзаца второго пункта 2 статьи 1398 ГК РФ, не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 21.11.2013 N 1843-О).

Указанные положения оспаривались в той мере, в какой в силу имеющейся, по мнению заявителя, неопределенности содержания они ставят признание государством изобретательских и патентных прав работника в зависимость от согласия работодателя признать эти права; а также в той мере, в какой уведомление работодателя работником о полученном им результате, способном к правовой охране в качестве изобретения, полезной модели или промышленного образца, рассматривается судами как требование уведомить о способности изобретения к правовой охране.

Положения пункта 2 статьи 8 Патентного закона об отношениях между работником и работодателем по поводу служебных изобретений, полезных моделей и промышленных образцов были в существенной своей части воспроизведены в статье 1370 ГК РФ. В обоснование соответствия положений статьи 1370 ГК РФ (как и положений пункта 2 статьи 8 ранее действовавшего Патентного закона) Конституции Конституционный Суд сослался на ранее высказанную им позицию в определении Конституционного Суда от 28.05.2013 N 876-О.

В отношении положений подпункта 4 пункта 1 и пункта 2 статьи 1398 ГК РФ Конституционный Суд отметил, что они сами по себе направлены на реализацию конституционных гарантий каждого на судебную защиту его прав и свобод, включая право обжалования в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, и как таковые не могут рассматриваться как противоречащие конституционным положениям.

Статьи 1252, 1484, 1515 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения абзаца первого пункта 3 статьи 1252, пунктов 2 и 3 статьи 1484, подпункта 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 24.09.2013 N 1342-О).

Положения статей 1252 и 1515 ГК РФ оспаривались заявителем на том основании, что они позволяют привлечь к ответственности в виде взыскания компенсации за нарушение исключительного права лицо, чья вина в правонарушении не установлена, не предусматривают возможность уменьшения размера "фиксированной" компенсации в зависимости от характера нарушения и иных обстоятельств дела и допускают взыскание компенсации по выбору правообладателя с одного или нескольких нарушителей при наличии иных нарушителей. Положения статьи 1484 ГК РФ оспаривались на том основании, что они позволяют считать нарушителями исключительного права всех лиц, участвующих каким бы то ни было образом в производстве товара и вводе его в хозяйственный оборот, возлагая на них не предусмотренные законом и правилами делового оборота обязанности и расходы по производству экспертизы обозначений, нанесенных на упаковку товаров.

Конституционный Суд пришел к выводу, что положения статьи 1252 ГК РФ не могут рассматриваться как нарушающие какие-либо конституционные права заявителя, поскольку согласно части 3 статьи 17 Конституции осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

Применительно к случаям нарушения исключительного права на товарный знак, предусмотренного подпунктом 2 пункта 4 статьи 1515 ГК РФ, законодатель предусмотрел право правообладателя при незаконном использовании товарного знака требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации в двукратном размере стоимости товаров, на которых незаконно размещен товарный знак. Закрепление подобного условия направлено также на реализацию положений, в силу которых Российская Федерации как участник Парижской конвенции обязана обеспечить эффективную защиту от недобросовестной конкуренции, а также обеспечить гражданам других стран - участников этой конвенции законные средства для ее эффективного пресечения.

Конституционный Суд также признал положения статьи 1484 ГК РФ не нарушающими конституционные права и свободы заявителя, поскольку сами по себе они направлены на реализацию части 1 статьи 44 Конституции, а также на реализацию обязательств Российской Федерации по международным договорам (Парижская конвенция, Мадридское соглашение о международной регистрации знаков (заключено в Мадриде 14.04.1891) и др.).

19. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2013 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 1245 ГК РФ, нормативно-правовые акты, утвержденные Постановлением Правительства РФ N 829

Конституционный Суд признал положения пункта 1 статьи 1245 ГК РФ и направленных на их реализацию нормативно-правовых актов, утвержденных Постановлением Правительства РФ N 829, не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 28.05.2013 N 945-О).

Заявитель оспаривал указанные положения в части включения телефонных аппаратов для сотовых сетей связи в перечень оборудования и материальных носителей, используемых для свободного воспроизведения фонограмм и аудиовизуальных произведений в личных целях, и установления ставки для выплаты вознаграждения за свободное воспроизведение в личных целях в размере одного процента от таможенной стоимости единицы оборудования и материальных носителей.

Конституционный Суд отметил, что положения пункта 1 статьи 1245 ГК РФ установлены федеральным законодателем в пределах его дискреции во исполнение прямого указания, содержащегося в части 1 статьи 44 Конституции, и не может расцениваться как нарушающее конституционные права и свободы.

Закрепив в пункте 1 статьи 1245 ГК РФ общие принципы и порядок обеспечения имущественных интересов правообладателей в случае воспроизведения фонограмм и аудиовизуальных произведений в личных целях, федеральный законодатель одновременно возложил на Правительство Российской Федерации полномочие по определению перечня соответствующих оборудования и материальных носителей, а также размера и порядка сбора соответствующих средств. Соответствующее правовое регулирование было осуществлено Постановлением Правительства РФ N 829.

Конституционный Суд неоднократно указывал на то, что предоставление Правительству Российской Федерации подобных полномочий в сфере обеспечения прав и свобод граждан, охраны собственности (следовательно, и в сфере защиты и охраны результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации, которым предоставляется правовая охрана (интеллектуальной собственности) в силу конституционного принципа разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную, предполагающего в сфере правового регулирования разграничение законодательной функции, возложенной на Федеральное Собрание Российской Федерации, и функции обеспечения исполнения законов, возложенной на Правительство Российской Федерации, направлено на реализацию положений Конституции (постановление Конституционного Суда от 22.11.2001 N 15-П, определение Конституционного Суда от 10.12.2002 N 283-О и др.).

Вопрос об установлении ставки для выплаты вознаграждения не был рассмотрен Конституционным Судом, поскольку оценка экономической обоснованности принятого Правительством Российской Федерации решения об установлении единой ставки для выплаты вознаграждения за свободное воспроизведение фонограмм и аудиовизуальных произведений в личных целях исходя из таможенной стоимости единицы оборудования (включая телефонные аппараты для сотовых сетей связи) и материальных носителей не входит в компетенцию Конституционного Суда.

Статья 1370 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение пункта 3 статьи 1370 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 28.05.2013 N 876-О).

Данное положение оспаривалось в той части, в какой работодателю принадлежат исключительное право на служебное изобретение, служебную полезную модель или служебный промышленный образец и право на получение патента, если трудовым или иным договором между работником и работодателем не предусмотрено иное. По мнению заявителей, исключительное право на служебное изобретение не может принадлежать работодателю на момент создания работником указанного результата интеллектуальной деятельности.

Конституционный Суд отметил, что пункт 3 статьи 1370 ГК РФ в изъятие из правила пункта 3 статьи 1228 ГК РФ, согласно которому исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный творческим трудом, первоначально возникает у его автора, закрепляет приоритетный характер имущественных прав работодателя, несущего денежные, технические или иные материальные расходы на создание служебного результата интеллектуальной деятельности. Именно работодателю законодатель предоставил и право выбора способов охраны и использования достигнутого служебного результата интеллектуальной деятельности: путем обращения за выдачей соответствующего патента в федеральный орган исполнительной власти по интеллектуальной собственности, передачи права на получение такого патента другому лицу либо путем сохранения информации о соответствующем результате интеллектуальной деятельности в тайне.

Способ реализации своего исключительного права на служебный результат интеллектуальной деятельности работодатель обязан выбрать в течение законодательно ограниченного периода - в течение четырех месяцев со дня письменного уведомления его работником о создании в связи с выполнением своих трудовых обязанностей или конкретного задания работодателя такого результата, в отношении которого возможна правовая охрана. Данное правовое регулирование направлено на обеспечение своевременного получения работником (автором), которому принадлежит право авторства на служебный результат интеллектуальной деятельности, сопряженного с его творческими усилиями при осуществлении трудовой деятельности материального вознаграждения.

При этом не исключается возможность установления иного регулирования принадлежности исключительного права на служебное изобретение, служебную полезную модель или служебный промышленный образец и права на получение патента - в трудовом договоре или ином договоре, заключаемом между работником и работодателем, равно как и установления ими в договорном порядке обоюдно выгодных условий использования служебных результатов интеллектуальной деятельности, информацию о которых работодатель примет решение сохранить в тайне.

С учетом этого Конституционный Суд пришел к выводу, что само по себе оспариваемое законоположение не может рассматриваться как нарушающее конституционные права.

Статья 1512 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение пункта 1 статьи 1512 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 23.04.2013 N 528-О).

Указанное положение оспаривалось в части, позволяющей аннулировать исключительные права на товарный знак в период, когда предоставление правовой охраны такому товарному знаку не было признано недействительным.

Конституционный Суд пришел к выводу, что названное законоположение, раскрывая существо оспаривания предоставления правовой охраны товарному знаку и последствия признания недействительным предоставления такой охраны, не содержит указания на условия и сроки для оспаривания и признания недействительным предоставления правовой охраны товарному знаку, а потому не может рассматриваться как нарушающее конституционные права.

20. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2012 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 32 Закона Союза Советских Социалистических Республик от 31.05.1991 N 2213-I "Об изобретениях в СССР"

Конституционный Суд признал положение пункта 1 статьи 32 Закона Союза Советских Социалистических Республик от 31.05.1991 N 2213-I "Об изобретениях в СССР" не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 22.11.2012 N 2112-О).

Указанное положение оспаривалось в связи с тем, что по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, оно не допускает возможность получения автором изобретения вознаграждения в случае, когда прибыль от использования изобретения отсутствует, хотя может быть исчислена.

Конституционный Суд отметил, что само по себе оспариваемое положение устанавливает минимальные размеры вознаграждения, выплачиваемого автору за использование его изобретения работодателем, что не может рассматриваться как нарушение конституционных прав.

21. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2011 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 10 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пунктов 1 и 2 статьи 10 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 21.06.2011 N 807-О-О).

Указанные положения оспаривались на том основании, что они в толковании, придаваемом им правоприменительной практикой, позволяют суду отказать лицу - обладателю исключительного права в защите данного права путем предъявления требования об уничтожении контрафактной продукции, созданной с нарушением исключительных прав, в том случае, когда удовлетворение такого требования приведет к неблагоприятным последствиям для ответчиков, не соразмерным понесенным правообладателем убыткам.

Установленный в статье 10 ГК РФ запрет злоупотребления правом в любых формах прямо направлен на реализацию принципа, закрепленного в части 3 статьи 17 Конституции, и не может рассматриваться как нарушающий какие-либо конституционные права и свободы (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 18.01.2011 N 8-О-П и др.).

Статьи 1229, 1477, 1488, 1510, 1511 ГК РФ

Конституционный Суд признал положения пунктов 2 и 3 статьи 1229, пункта 1 статьи 1477, пункта 2 статьи 1488, статьи 1510 и 1511 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 21.04.2011 N 520-О-О).

Указанные положения оспаривались заявителями на том основании, что они в толковании правоприменительных органов не позволяют нескольким лицам приобрести исключительное право на товарный знак и совместно владеть, пользоваться и распоряжаться им.

Конституционный Суд отметил, что в силу пункта 3 части "С" статьи 5 Парижской конвенции допускается одновременное применение одного и того же товарного знака на одинаковых или сходных продуктах промышленными или торговыми предприятиями - совладельцами товарного знака по законодательству страны, где испрашивается охрана, если только такое применение не вводит общественность в заблуждение и не противоречит публичным интересам.

С учетом этого Конституционный Суд пришел к выводу, что положения пункта 2 статьи 1229, пункта 1 статьи 1477, пункта 2 статьи 1488, статьи 1510 и пункта 4 статьи 1511 ГК РФ, которыми, в частности, предусматривается, что исключительное право на средство индивидуализации (кроме исключительного права на фирменное наименование) может принадлежать одному лицу или нескольким лицам, признается удостоверяемое свидетельством на товарный знак (статья 1481 ГК РФ) исключительное право на товарный знак как обозначение, служащее для индивидуализации товаров юридических лиц или индивидуальных предпринимателей, установлен запрет на отчуждение исключительного права на товарный знак, если оно может явиться причиной введения потребителя в заблуждение относительно товара или его изготовителя, закреплены условия, при которых объединение лиц вправе зарегистрировать в Российской Федерации коллективный знак для обозначения производимых или реализуемых этими лицами товаров, обладающих едиными характеристиками их качества или иными общими характеристиками, с возможностью преобразования коллективного знака в товарный знак и наоборот, сами по себе направлены на реализацию положений части 4 статьи 15, части 3 статьи 17, статьи 34, части 1 статьи 44 и части 3 статьи 55 Конституции и не могут рассматриваться как противоречащие положениям статьи 35 Конституции о праве каждого иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами.

22. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2010 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 1263 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение пункта 3 статьи 1263 ГК РФ не противоречащим Конституции (определения Конституционного Суда от 30.09.2010 N 1354-О-О, от 27.05.2010 N 690-О-О).

Данное положение оспаривалось в той части, в какой оно ставит в неравное положение композиторов и других авторов фильма и возлагает на кинотеатры бремя несения экономически необоснованных расходов.

Конституционный Суд указал, что с учетом специфики аудиовизуального произведения как объекта интеллектуальной собственности и субъектов соответствующих правоотношений законодатель при выборе модели регулирования использования охраняемых результатов такой интеллектуальной деятельности в пункте 3 статьи 1263 ГК РФ предусмотрел гарантию права на вознаграждение для автора музыкального произведения (с текстом или без текста), использованного в аудиовизуальном произведении, при публичном его исполнении или сообщении в эфир либо по кабелю.

Гарантия сохранения за автором музыкального произведения, использованного в фильме, права на вознаграждение при публичном исполнении такого произведения была установлена Законом об авторском праве, а затем воспроизведена в пункте 3 статьи 1263 ГК РФ с целью недопущения умаления законных интересов композиторов.

Решение вопроса о закреплении в действующем гражданском законодательстве такого подхода для иных авторов аудиовизуального произведения составляет прерогативу федерального законодателя и Конституционному Суду неподведомственно.

Конституционный Суд также пришел к выводу, что оспариваемое законоположение само по себе не может рассматриваться как нарушающее конституционные права и свободы кинопрокатных организаций, поскольку им не разрешаются вопросы о порядке выплаты такого вознаграждения.

23. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2010 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 1519 ГК РФ

Конституционный Суд признал положение абзаца первого пункта 3 статьи 1519 ГК РФ не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 27.05.2010 N 769-О-О).

Указанное положение оспаривалось на том основании, что оно не позволяет использовать наименование места происхождения товара лицами, не имеющими соответствующего свидетельства, даже если при этом указывается подлинное место происхождения товара.

В силу статьи 1229, пункта 1 статьи 1516, пунктов 1 и 4 статьи 1519, пункта 1 статьи 1521 ГК РФ правообладателю принадлежит исключительное право на наименование места происхождения товара, причем данное наименование товара охраняется в течение всего времени существования возможности производить товар, особые свойства которого исключительно или главным образом определяются характерными для соответствующего географического объекта природными условиями и (или) людскими факторами, а распоряжение исключительным правом на такое наименование не допускается.

С учетом особенностей данного средства индивидуализации и в целях реализации положений Конституции законодатель предусмотрел, с одной стороны, возможность государственной регистрации наименования места происхождения товара и предоставления исключительного права на такое наименование и, с другой стороны, возможность предоставления исключительного права на ранее зарегистрированное наименование места происхождения товара любому лицу, которое в границах того же географического объекта производит товар, обладающий теми же особыми свойствами, а также установил запрет на использование зарегистрированного наименования места происхождения товара лицами, не имеющими соответствующего свидетельства, даже если при этом указывается подлинное место происхождения товара.

24. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2009 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 8. Патентного закона

Конституционный Суд признал положение пункта 2 статьи 8 Патентного закона не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 13.10.2009 N 1278-О-О).

Указанное положение оспаривалось заявителем на том основании, что в силу сложившейся правоприменительной практики оно рассматривается как переход исключительно к договорному регулированию отношений между автором и патентообладателем, вопреки имеющим, по его мнению, императивный характер положениям пункта 1 статьи 32 Закона об изобретениях.

Оспариваемое положение пункта 2 статьи 8 Патентного закона воспроизведено в пункте 4 статьи 1370 ГК РФ. Данное законоположение, направленное на достижение баланса между правами работодателя и работника - автора изобретения, созданного им в связи с выполнением своих трудовых обязанностей или конкретного задания работодателя, не может рассматриваться как нарушающее конституционные права.

25. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2009 года

подготовлена 22.07.2016

Статьи 10, 11, 13, 14, 30.1 Патентного закона

Конституционный Суд признал положения статьей 10, 11, 13, 14 и 30.1 Патентного закона не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 23.06.2009 N 668-О-О).

Данные положения оспаривались в той части, в какой они в их толковании в правоприменительной практике не позволяют использовать изобретение юридическим лицом, руководимым одним из авторов изобретения, без согласия остальных авторов.

Оспариваемые положения Патентного закона воспроизведены в части четвертой ГК РФ. При этом законодатель закрепил общее правило: в случае, если обладателями патента на одно изобретение являются два или более лица, каждое из них вправе использовать изобретение по своему усмотрению, в то время как распоряжение исключительным правом осуществляется ими совместно, что направлено на реализацию части 1 статьи 8, статьи 34 и части 1 статьи 44 Конституции во взаимосвязи с частью 3 статьи 17 и частью 3 статьи 55 Конституции и не может рассматриваться как нарушающее какие-либо конституционные права.

Статья 11 Патентного закона

Конституционный Суд признал положение статьи 11 Патентного закона не противоречащим Конституции (определения Конституционного Суда от 28.05.2009 N 613-О-О, от 25.12.2008 N 1018-О-О, от 15.11.2007 N 768-О-О).

Указанное положение оспаривалось в той части, в какой не признается нарушением исключительных прав патентообладателя применение средств, содержащих изобретения, полезные модели, промышленные образцы, защищенные патентами, если эти средства введены в хозяйственный оборот законным путем.

Как указал Конституционный Суд, названная норма (как в ее первоначальной редакции, так и после внесения уточнений), воспроизведенная в пункте 6 статьи 1359 ГК РФ, направлена на обеспечение баланса между монопольными правами патентообладателя и правами и законными интересами других лиц, что само по себе не может рассматриваться как нарушение конституционных прав.

Статьи 421, 445 ГК РФ, 14, 30 Закона об авторском праве

Конституционный Суд признал положения пункта 2 статьи 14 и статьи 30 Закона об авторском праве, а также статей 421 и 445 ГК РФ не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 19.02.2009 N 221-О-О).

Указанные положения, касающиеся соавторства, авторского права на служебные произведения, передачи имущественных прав и авторского договора, а также свободы договора и заключения договора в обязательном порядке, оспаривались заявителем на том основании, что они в их системной взаимосвязи позволили лишить его права авторства на научно-техническое произведение и права на получение от работодателя авторского вознаграждения за его использование.

Обжалуемые заявителем положения воспроизведены с существенными уточнениями, дополнениями и изменениями в главах 69, 70 ГК РФ. При этом как ранее действовавшие, так и действующие в настоящее время законоположения направлены на защиту имущественных и личных неимущественных прав создателей объектов интеллектуальной собственности и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя. Равным образом не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя и положения статей 421 и 445 ГК РФ, обеспечивающие баланс между конституционным принципом свободы договора, с одной стороны, и исключительными по своей сути случаями понуждения к заключению договора с соблюдением законодательно оговоренных условий - с другой.

Статья 4 Федерального закона от 12.01.1996 N 7-ФЗ "О некоммерческих организациях"

Конституционный Суд выявил смысл абзаца второго пункта 1 статьи 4 Федерального закона от 12.01.1996 N 7-ФЗ "О некоммерческих организациях" (определение Конституционного Суда от 10.02.2009 N 244-О-О).

Данное положение оспаривались на том основании, что оно признает исключительное право на наименование некоммерческой организации, но не позволяет ей защитить это право в судебном порядке.

Конституционный Суд указал, что пункт 1 статьи 4 названного Закона устанавливает, что некоммерческая организация, наименование которой зарегистрировано в установленном порядке, имеет исключительное право его использования. Между тем, принимая часть четвертую ГК РФ, федеральный законодатель пошел по пути закрепления исключительных прав на фирменное наименование, носящих имущественный характер, только за юридическими лицами, являющимися коммерческими организациями. Такой подход свидетельствует о том, что на наименования некоммерческих организаций правила параграфа 1 главы 76 ГК РФ ("Право на фирменное наименование") не распространяются.

26. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2008 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 33 Патентного закона, пункты 1, 2 постановления Правительства Российской Федерации от 14.01.2002 N 8

Конституционный Суд признал положения статьи 33 Патентного закона, пункты 1 и 2 постановления Правительства Российской Федерации от 14.01.2002 N 8 не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 15.07.2008 N 674-О-О).

Данные положения оспаривались в той части, в какой установление размера патентных пошлин осуществляется Правительством Российской Федерации и исчисление патентных пошлин исходя из минимального размера оплаты труда заменено исчислением в рублях.

Конституционный Суд ранее уже установил, что делегирование федеральным законом Правительству Российской Федерации полномочий по установлению размеров пошлин за совершение юридически значимых действий, связанных с патентом (с учетом характера данных платежей как сбора), не нарушает конституционное предписание о законно установленных налогах и сборах и закрепленное Конституцией разграничение компетенции между Федеральным Собранием Российской Федерации и Правительством Российской Федерации (определение Конституционного Суда от 10.12.2002 N 283-О).

Конституционный Суд в своих решениях неоднократно подчеркивал, что сам по себе отказ от использования минимального размера оплаты труда в отношениях, не связанных с оплатой труда, - при соблюдении конституционных принципов справедливости, равенства, соразмерности, а также стабильности и гарантированности прав граждан - не может рассматриваться как противоречащий Конституции (постановление Конституционного Суда от 19.06.2002 N 11-П; определения Конституционного Суда от 11.07.2002 N 191-О, от 16.05.2007 N 375-О-П и др.).

С учетом приведенных правовых позиций Конституционный Суд пришел к выводу, что установление размеров годовых пошлин, порядка и сроков их уплаты, оснований для освобождения от уплаты, уменьшения их размеров, отсрочки их уплаты или возврата в рамках правоотношения по поддержанию патента на изобретение в силе направлено на достижение баланса между обеспечением охраны имущественных прав владельца интеллектуальной собственности и заинтересованностью государства и общества в возможно более широком доступе к использованию результатов интеллектуальной деятельности, а потому не может рассматриваться как нарушающее конституционные права и свободы.

27. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2007 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 29 Патентного закона

Конституционный Суд выявил смысл положений статьи 29 Патентного закона и признал их не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 04.12.2007 N 966-О-П).

Данные положения оспаривались в той части, в какой они, позволяя признавать патент недействительным в течение всего срока действия, допускают тем самым его неоднократное оспаривание; в какой решения, связанные с лишением гражданина его имущества, принимает Палата по патентным спорам, не входящая в систему судебных органов; в какой допускают, по мнению заявителя, в случае признания патента недействительным возможность взыскания с правообладателя суммы неосновательного обогащения в пользу лица, которое использовало ранее признанное государством изобретение.

Конституционный Суд отметил, что изобретения, будучи результатом творчества, интеллектуальной деятельности, представляют собой нематериальные объекты гражданских правоотношений и как таковые могут одновременно использоваться неограниченным кругом лиц. Для включения изобретений в рыночный оборот необходимы правовые механизмы (способы обособления новых технических результатов), отличные от тех, которыми осуществляется охрана частной собственности, и основывающиеся на специальном оформлении, регистрации изобретения и закреплении исключительных прав изобретателя, чему предшествует проводимая уполномоченными органами государства экспертиза.

Подтверждение уполномоченным государством органом по защите интеллектуальной собственности факта создания охраняемого законом изобретения означает, что изобретателю предоставляется привилегия, позволяющая компенсировать произведенные им затраты и по возможности обеспечить положительные результаты от экономической деятельности по распоряжению своими исключительными правами. Вместе с тем в целях обеспечения баланса интересов всех участников технического и научного творчества на законодательном уровне, с одной стороны, закрепляются гарантии защиты исключительного права патентообладателя в отношении защищенного патентом изобретения, а с другой стороны, предусматривается право преждепользования и возможность признания патента недействительным в течение всего срока его действия.

Закрепляя в статье 29 возможность досрочного прекращения патентно-правовой охраны путем признания патента недействительным полностью или частично, Патентный закон не устанавливает последствия аннулирования патента и тем самым - судьбу основанных на нем обязательств, включая лицензионные договоры. Однако некоторая неопределенность, допущенная законодателем при формулировании положений статьи 29 (в частности, не ясно, прекращается ли действие патента с самого начала, т.е. имеет ли решение Палаты по патентным спорам обратную силу), хотя и затрудняет уяснение их действительного смысла, но не дает оснований для вывода о несоответствии Конституции.

Положения подпункта 1 пункта 1 и пункта 3 статьи 29 Патентного закона по своему конституционно-правовому смыслу не предполагают возможность в случае признания патента недействительным и его аннулирования признание недействительными лицензионных договоров в той части, в какой они были исполнены к моменту вынесения решения о недействительности патента. До тех пор, пока государство признает действительность патента, все обязательства, в которые вступает патентообладатель по использованию своих исключительных прав (за исключением случаев выдачи патента с указанием в нем в качестве автора лица, не являющегося таковым), должны считаться действительными, а полученные по ним суммы признаваться законным доходом. Иное противоречило бы природе патента, при том что признак изобретательского уровня как критерий патентоспособности изобретения во многом зависит от таких субъективных обстоятельств, как техническая и правовая осведомленность лиц, проводящих экспертизу.

Фактически по такому исполненному договору лицензиат получает искомую выгоду от использования изобретения (в частности, в виде экономии времени, материальных ресурсов, преимущества перед конкурентами), в отношении которого презюмировалось наличие патентной охраны. Полученная лицензиатом выгода обосновывает необходимость выплаты лицензиару предусмотренных договором лицензионных платежей и исключает возможность применения правил о неосновательном обогащении.

Установление срока, в течение которого может быть обжалован патент на изобретение, - прерогатива законодателя, который осуществляет соответствующее регулирование исходя из потребностей правовой политики. Предоставление возможности признания патента недействительным в течение всего срока его действия не может быть признано нарушением Конституции.

Оспариваемые заявителем положения не являются препятствием для реализации конституционного права на судебную защиту, поскольку принятое во внесудебном порядке решение о признании патента недействительным может быть обжаловано в суд и проверено в порядке последующего судебного контроля.

28. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2006 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 10 Патентного закона

Конституционный Суд признал положение пункта 2 статьи 10 Патентного закона не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 21.12.2006 N 632-О).

Данное положение оспаривалось на том основании, что оно может привести к освобождению ответчика от обязанности по выплате вознаграждения. Кроме того, заявитель просил дать конституционное толкование понятиям "изобретение", "патент" и "способ".

Конституционный Суд отметил, что норма пункта 2 статьи 10 Патентного закона определяет условия признания изобретения использованным именно в целях защиты исключительного права патентообладателя, а потому сама по себе не может рассматриваться как нарушающая какие-либо конституционные права заявителя. Кроме того, из содержания Патентного закона - в системе действующего правового регулирования - не усматривается неопределенность понятий "изобретение", "патент" и "способ".

Пункт 29 Положения об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях, утвержденного постановлением Совета Министров СССР от 21.08.1973 N 584

Конституционный Суд признал положение пункта 29 Положения об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях, утвержденного постановлением Совета Министров СССР от 21.08.1973 N 584, не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 17.10.2006 N 458-О).

Данное положение оспаривалось заявителями на том основании, что согласно этому положению права автора изобретения, основанные на авторском свидетельстве, не действуют по отношению к предприятию, организации или учреждению, которое использует тождественное изобретению предложение другого лица, поданное этому предприятию, организации или учреждению до даты приоритета изобретения.

Конституционный Суд отметил, что обжалуемое нормативное положение не может рассматриваться как нарушающее конституционные права и свободы заявителя, поскольку само по себе направлено на обеспечение баланса между правами лиц, своевременно зарегистрировавших изобретение в установленном порядке, и лиц, которые ранее и независимо от изобретателя создали тождественное решение, но не закрепили свои исключительные права на него.

29. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2005 года

подготовлена 22.07.2016

Статьи 6, 7 Закона об авторском праве

Конституционный Суд признал положения статей 6 и 7 Закона об авторском праве не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 20.12.2005 N 537-О).

Указанные положения оспаривались в той части, в какой они не закрепляют авторское право на научные результаты и не указывают их в числе объектов авторского права. Заявитель считал нарушением авторского права совпадение научного результата в виде одинаковых по смыслу научных выводов с учетом приоритета в их обнародовании. Тем самым фактически он полагал необходимым распространить защиту прав авторов объектов интеллектуальной собственности, предоставляемую Законом об авторском праве, на права лиц, которые достигли того или иного научного результата первыми.

Конституционный Суд отметил, что защита прав лица, первым достигшего определенных результатов интеллектуальной деятельности, требует соблюдения особого порядка установления этого первенства, что обеспечивается средствами патентного, а не авторского права. Законодатель закрепил комплекс мер государственной защиты, направленных на обеспечение баланса конституционных гарантий свободы творчества и защиты прав авторов научных (научно-технических) результатов как в части защиты выявленного ими содержания этих результатов (средствами патентного права), так и в части защиты формы изложения этих результатов (средствами авторского права). Иные средства защиты прав авторов научных (научно-технических) результатов, изложенных другим лицом в самостоятельном, отличающемся по форме, произведении, при отсутствии регистрации приоритета в соответствии с патентным законодательством могут быть обеспечены силами самого научного сообщества. В частности, в случае использования заимствованного материала без ссылки на автора и источник заимствования диссертация, представленная на соискание ученой степени, снимается с рассмотрения без права повторной защиты.

В связи с этим Конституционный Суд пришел к выводу, что сами по себе оспариваемые положения во взаимосвязи с иными положениями действующего законодательства не препятствуют охране достигнутых автором научных результатов и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права.

30. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2004 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 4. Закона о товарных знаках

Конституционный Суд признал положение пункта 2 статьи 4 Закона о товарных знаках не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 22.04.2004 N 171-О).

Заявители оспаривали конституционность данного положения в той части, в какой оно позволяет расценивать сделки с товаром, маркированным соответствующим товарным знаком и не являющимся контрафактным, как нарушение прав правообладателя на товарный знак.

Конституционный Суд указал, что запрещение законным правообладателем использования товарного знака другими лицами ограничивает права хозяйствующих субъектов, закрепленные в статье 34 Конституции в той мере, в какой согласно части 3 статьи 55 Конституции это необходимо в целях защиты здоровья, прав и законных интересов других лиц (определение Конституционного Суда от 20.12.2001 N 287-О). Кроме того, запрещение такого способа использования товарного знака правообладателя, как ввоз маркированной таким знаком продукции на территорию Российской Федерации, направлено на соблюдение международных обязательств Российской Федерации в области охраны интеллектуальной собственности и не противоречит Конституции.

В целях обеспечения баланса прав правообладателя легальной монополии (исключительного права) в отношении зарегистрированного им в установленном порядке обозначения - товарного знака и прав других лиц в отношении товаров, которые были введены в гражданский оборот на территории Российской Федерации непосредственно правообладателем или с его согласия, закреплен принцип исчерпания прав. При этом объем защиты прав пользователя исключительными правами (лицензиата) не может быть выше объема защиты прав правообладателя.

31. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2003 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 11 Патентного закона

Конституционный Суд признал положение абзаца третьего статьи 11 Патентного закона не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 16.10.2003 N 389-О).

Указанное положение оспаривалось в той части, в какой проведение научного исследования или эксперимента над средством, содержащим изобретение, полезную модель или промышленный образец, защищенные патентами, не признается нарушением исключительного права патентообладателя и таким образом, по мнению заявителя, дает возможность получения прибыли (доходов) лицами, проводящими научные эксперименты или исследования над средством, содержащим изобретение.

Конституционный Суд отметил, что положение абзаца третьего статьи 11 во взаимосвязи со статьей 10 Патентного закона не может рассматриваться как нарушающее конституционное право заявителя на защиту его интеллектуальной собственности законом, поскольку оно установлено в целях обеспечения баланса интересов всех лиц, которым гарантирована свобода научного и технического творчества. Кроме того, оспариваемая норма не предполагает введение защищенного патентом изобретения в хозяйственный оборот в ходе осуществления научного эксперимента над средством, содержащим изобретение, третьими лицами.

Статья 22 Закона о товарных знаках

Конституционный Суд выявил конституционный смысл статьи 22 Закона о товарных знаках и признал его не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 02.10.2003 N 393-О).

Указанное положение оспаривалось в той мере, в какой оно допускает досрочное прекращение действия регистрации товарного знака на основании административного, а не судебного решения.

Оспариваемое положение предусматривало, что действие регистрации товарного знака может быть прекращено досрочно на основании решения Высшей патентной палаты.

Конституционный Суд указал, что по смыслу названной нормы, факт регистрации товарного знака не только имеет правоустанавливающее значение, но и предполагает обязанность осуществления данного исключительного права его правообладателем. Подобное правовое регулирование соответствует части "С" статьи 5 Парижской конвенции.

Законодатель, установив возможность досрочного прекращения регистрации товарного знака в связи с его неиспользованием в течение определенного срока, рассматривает ее как антимонопольный инструмент, лишая правообладателя легальной монополии (исключительного права) в отношении зарегистрированного им в установленном порядке обозначения.

Согласно пункту 2 статьи 11 ГК РФ решение, принятое в административном порядке, может быть обжаловано в суд. На основании данной нормы арбитражные суды осуществляют последующий судебный контроль внесудебного порядка полного или частичного аннулирования регистрации товарного знака. Указанная практика согласуется с позицией Конституционного Суда, выраженной в постановлении Конституционного Суда от 20.05.1997 N 8-П, поскольку при этом досудебный порядок урегулирования споров не только не исключает, а напротив, предусматривает возможность для лица обратиться в суд с жалобой на решение соответствующего административного органа.

32. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 2003 года

подготовлена 22.07.2016

Статья 10 Патентного закона

Конституционный Суд признал положение пункта 3 статьи 10 Патентного закона не противоречащим Конституции (определение Конституционного Суда от 26.06.2003 N 280-О).

Указанное положение оспаривалось в той части, в какой, по мнению заявителя, новый продукт считается полученным запатентованным способом при отсутствии доказательств противного. Заявитель полагал, что вследствие неопределенности юридического содержания понятия "новый продукт" суды, рассматривающие дела о нарушении исключительных прав патентовладельцев, устанавливают новизну продукта по собственному усмотрению.

Конституционный Суд пришел к выводу, что неопределенность понятия "новый продукт" из содержания Патентного закона не вытекает, эта статья введена именно для защиты исключительного права патентообладателя, устанавливает презумпцию его нарушения и возлагает обязанность доказывать обратное на предполагаемого нарушителя, а следовательно, не нарушает конституционные права и свободы заявителя.

33. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за второе полугодие 2001 года

подготовлена 22.07.2016

Статьи 2, 4, 6, 7 Закона о товарных знаках

Конституционный Суд признал положения статей 2, 4, 6 и 7 Закона о товарных знаках не противоречащими Конституции (определение Конституционного Суда от 20.12.2001 N 287-О).

Указанные положения оспаривались в той части, в какой они позволяют регистрировать в качестве товарного знака словесное обозначение на имя только одного субъекта предпринимательской деятельности.

Конституционный Суд отметил, что в отличие от объектов иных видов интеллектуальной собственности, рыночная стоимость которых во многом предопределена их самостоятельной ценностью как результатов интеллектуальной творческой деятельности (объекты авторского и патентного права), рыночная стоимость приравненного к ним по предоставляемой защите товарного знака как средства индивидуализации продукции зависит в первую очередь от признания этой продукции потребителем. Для защиты прав потребителя продукции, маркированной конкретным товарным знаком, законодатель, предусмотрев возможность использования товарного знака с разрешения его владельца по лицензионному договору, установил, что договор должен содержать условие о том, что качество товаров лицензиата будет не ниже качества товаров лицензиара и что лицензиар будет осуществлять контроль за соблюдением этого условия.

Следовательно, отмена исключительных прав на зарегистрированные товарные знаки, в том числе на товарные знаки, представляющие собой широко применявшиеся ранее в коммерческом обороте наименования, привела бы к свободному использованию товарного знака любым хозяйствующим субъектом, без принятия им на себя соответствующих обязательств в отношении качества продукции. Это не только нарушило бы охраняемые в соответствии с частью 1 статьи 44 Конституции права владельца интеллектуальной собственности, но и повлекло бы за собой существенное ущемление прав потребителей такой продукции.

Таким образом, статьи 2 и 4 Закона о товарных знаках ограничивают права хозяйствующих субъектов в той мере, в какой согласно части 3 статьи 55 Конституции это необходимо в целях защиты здоровья, прав и законных интересов других лиц.

34. Информационная справка по итогам обобщения правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации за первое полугодие 1992 года

подготовлена 22.07.2016

Постановление Президиума Верховного Совета Российской Федерации от 03.02.1992 N 2275-I "О Всероссийском агентстве по авторским правам"

Конституционный Суд признал не соответствующим Конституции постановление Президиума Верховного Совета Российской Федерации от 03.02.1992 N 2275-I "О Всероссийском агентстве по авторским правам" по содержанию, по характеру затронутых в нем вопросов с точки зрения установленного в Российской Федерации разделения законодательной и исполнительной властей и с точки зрения закрепленного Конституцией разграничения компетенции между высшими органами государственной власти и управления Российской Федерации (постановление Конституционного Суда от 28.04.1992 N 4-П).

Создание общественного объединения для "продолжения деятельности по обеспечению интересов авторов на территории Российской Федерации, в том числе и по выполнению международных обязательств в сфере охраны авторских прав" предполагает выполнение им некоторых функций, присущих государственным органам. Само по себе осуществление подобных функций каким-либо общественным объединением при делегировании их правомочным государственным органом допустимо. Однако Президиум Верховного Совета Российской Федерации таких полномочий не имел.

-------------------------------------------------------------------------

*(1) Обзоры за период со второго полугодия 1992 года по первое полугодие 2001 года, за 2002 год, первое полугодие 2005, 2006, 2007, 2008, 2012, 2015 годов, второе полугодие 2004, 2011, 2017 годов не готовились в связи с отсутствием соответствующих актов Конституционного Суда по указанной теме.